– Ты солгала о случившемся? – вскинул брови лерат, замерев на секунду, но смешинки, мерцающие на дне тёмных глаз, выдали его с головой.
Я фыркнула:
– Нет, конечно.
– Тогда к чему извинения? – накручивая на палец тонкую прядку, заметил Аделион и поинтересовался, слегка потянув за локон: – Как сад?
– Он шикарен, – улыбнулась я, пристраивая локти на коленях мужчины и сверху них кладя подбородок. Конечно, жест получился слишком личным, что ли… но мне почему-то захотелось это сделать. Если уж за скандал при всём честном народе он меня не отругал, то о таких мелочах и вовсе беспокоиться не стоило. – Особенно фонтан с рыбками! И розы… Они восхитительны!
При воспоминаниях о саде меня словно окутало теплом, послышалось тихое журчание и плеск капель, разбивающихся о воду, а вокруг будто разлился аромат цветов. Мне ведь действительно там понравилось!
– Я рад, – тоже улыбнулся Аделион, пальцем погладив мою щёку.
И ведь искренне улыбнулся! Первый раз! Даже не верилось…
Установившуюся идиллию прервало появление Эмита. Протянув какой-то свёрток, повелитель льда подмигнул мне и, подняв валяющийся рядом с креслом старшего из наследников Тёмной крепости массивный стул, вновь устроился на нём.
Взвесив на ладони свёрток, я уважительно покачала головой, понимая, что было завёрнуто в чистое полотенце. Не пришлось даже разматывать мягкую ткань. Пальцы обожгло холодом – наверняка там находился внушительный кусок льда, а само полотенце было чуть влажным и пахло какими-то травами. Похоже, не отходя от кассы, коли можно так выразиться, мне решили оказать первую медицинскую помощь.
Приятно-то как!..
Одно корябало душу.
Аделион в последнее время нравился мне всё больше и больше, своими словами, поступками, жестами. Он ведь действительно в какой-то степени заботился обо мне, доверял. Причём доверял настолько, что сразу и без каких-либо заверений поверил не Къяре, своей мачехе, а мне, простой рабыне!
Ну ладно, не совсем простой, но суть от этого не меняется. Хотя простой рабыне вряд ли поручили бы убить Повелителя лератов.
Чтобы скрыть горечь, я торопливо приложила лёд к брови, захватив заодно и щёку, скривившись от болезненного ощущения. Если лерат и заметил моё душевное состояние, то, скорее всего, списал на малоприятное лечение.
А вот я себя ругала на чём свет стоит. Аккуратней же нужно быть, Карина! Не хватало ещё, чтобы Аделион или Эмит что-нибудь заподозрили.
Если честно, ещё даже ничего не сделав, я уже не могла нормально смотреть им в глаза, а что уж будет потом, вовсе не могу представить. Я не хочу быть предателем. Просто не хочу.
Но выбора у меня нет.
Демон, стукнув хвостом по полу, приподнял голову и, тихонько заскулив, жалобно посмотрел на меня. Я, по-прежнему прижимая лёд к лицу, поспешила его успокоить:
– Я в порядке, малыш. Не волнуйся.
М-да. Хотелось бы и мне в это поверить…
О том, что я брошу здесь своего дархара, мне не хотелось даже задумываться. Так было легче. Некрасиво, неправильно, чертовски гадко, но всё равно легче. Я не сомневалась, что Аделион позаботится о нём и не позволит той, настоящей маранте, обидеть моего питомца. А за здоровье Демона я и вовсе не волновалась – привязка ведь на крови осуществлялась, а она как раз тут останется, вместе с телом. Уйдёт только душа.
Время текло незаметно. Аделион, Эмит и Соломон о чём-то негромко разговаривали, гости шумно пировали, весело трещал огонь в камине… а лёд в полотенце таять, по всей видимости, не собирался. Что ж, узнаю руку Эмита – у меня уже онемела половина лица, а полотенце даже не намокло! Удобно, что ни говори.
Отложив ледяной камушек, с отвращением узрев на ткани алые разводы, аккуратно потрогала бровь и щёку – боли не было. Впрочем, даже если была бы, я мгновенно забыла бы и о ней, и обо всём, так как с резким звуком распахнулись двустворчатые двери пиршественного зала, и в помещение, обмахиваясь разнообразными веерами, вошли… вошло…
Осспади прости, что это?!
Что женщины – это понятно… вроде. Человек двадцать, они не шли – плавно плыли по воздуху. Горделивые осанки, шикарные платья в стиле сериала «Великолепный век». Из атласа, бархата, шёлка, с узорной вышивкой и прочим. Дорогие, слегка крикливые украшения в приличных количествах, аккуратные, ухоженные руки… Этакие придворные дамы.
Угу, были бы, если бы не пытались весьма неудачно косить под гейш!
А я-то всё гадала, зачем среди подаренных мне вещей приткнулся в углу целый сундучок с местным гримом? Вот оно чё, Михалыч!
Выбеленные лица, губы различных оттенков красного, жирно подведённые глаза и густо накрашенные ресницы здесь были, судя по всему, в моде. Но беда даже не в этом. Не перебарщивать с косметикой, похоже, умела только возглавляющая шествие Къяра. Лишь на её лице нанесённая штукатурка смотрелась на редкость красиво и органично, подчёркивая достоинства и скрывая недостатки так, словно она и не красилась вовсе. Остальные же «гейши»… Кто их учил накладывать макияж? Да я ж на Хеллоуин симпатичнее выглядела в гриме вампирши!
Ну да ладно, это ещё можно простить. Но с причёсками у них что? Неужели короткие у части дам, торчащие во все стороны волосы с кое-как державшимися на них украшениями, – это тоже мода такая?
Не, я отказываюсь так выглядеть. Отказываюсь, и всё тут!
По мере приближения торжественной процессии я балдела всё больше, кажется, начиная понимать, почему так приглянулась в своё время и Аделиону, и Соломону. И дело тут вовсе не в расовой принадлежности моего тела и не в широком диапазоне эмоций души иномирянки. Просто я на фоне этих индейцев выглядела гораздо свежее!
И натуральнее.
Къяра, остановившись около кресла Аделиона, присела в реверансе (или как он тут правильно называется?), не отстававшие от неё дамы повторили за ней поклон. Я же, прижимая коленки к груди, всматривалась в склонённые головы лераток, как говорил мистер Фримен, жадно выискивая недостатки.
На мой вкус они, конечно, нашлись.
Но вот присутствующие лераты, когда Къяра доложила о прибытии «высокородных леди» и Аделион взмахом руки разрешил им садиться, встретили свои половинки одобрительным гулом и приветственными криками. Тут же поднялась суета, мужчины задвигались, освобождая места, холодно-чопорные лица леди озарились улыбками, появились слуги с новыми яствами и приборами. Началось какое-то нездоровое оживление.
Однако не очень-то местные дамы следили за своими манерами: ели руками, салфетки на коленях не пристраивали, медовухи в больших кружках не чурались. Но поведение за столом легко отличало замужних леди от девиц. Те, что сидели с мужчинами парами и вели себя достаточно откровенно, прилюдно целуясь и обжимаясь, – были женаты. Те, кто чуть скромнее проявлял чувства, ограничиваясь целомудренными поцелуями, лобзанием ручек и прочим, – скорее всего, помолвлены. А вот девушки, стеснительно хихикающие и щедро окружённые мужским вниманием, явно узами брака связаны не были. К слову, таких хватало, и были они, что называется, нарасхват.
