Указывать на то, что надобность бегать по горам, следовательно, все же была, я не стала. Ломаные разговоры с Дагмирой – совсем не такие гладкие, какими представлены здесь, но ради блага читателей не стану терзать их реконструкциями своей отвратительной грамматики и парафраз – дали мне понять, что друштаневские крестьяне почти не понимали причин нашего присутствия и не питали к нам ни малейшей симпатии. Я заподозрила, что Грителькин сообщил им лишь одно: мы собираемся бродить по горам в поисках драконов. В результате оказалось, что мы здесь чужаки, лишняя обуза, и чем скорее уберемся восвояси, тем лучше. Как сказала Дагмира, их дела – не наша забота.
Позволив ей одеть меня, я наконец-то вышла к трем джентльменам, чьи дела определенно были моей заботой, как и мои – их.
Слушали меня молча, не перебивая, только шикая порой на тревожные либо недоверчивые восклицания Джейкоба. Свой комментарий он приберег напоследок. Едва мой рассказ завершился, он спрятал лицо в ладони.
– Мне не следовало позволять тебе ехать сюда, – глухо проговорил он сквозь пальцы.
– Я ничуть не пострадала, – вызывающе ответила я. – Подумаешь, колено расцарапала! Зато сколько я сберегла нам времени! Мы могли просидеть здесь впустую все лето в ожидании возвращения мистера Грителькина, но теперь у нас есть возможность продолжать исследования.
– Если только этот контрабандист сможет помочь, – заметил мистер Уикер, не утруждаясь скрывать сомнения. – Возможно, благодаря своему ремеслу, он многое знает о горах – но о драконах…
– Одно подразумевает и другое, если не хочешь быть съеденным, – ответила я.
Лорд Хилфорд задумчиво запыхтел, отчего усы его затрепетали.
– Еще раз повторю: обычно драконы не нападают на людей. Однако, пойдя по этому следу, мы ничего не теряем. Миссис Кэмхерст поручилась своим словом, что этим людям заплатят за ее возвращение, и мы обязаны не уронить ее достоинства. Более того – вполне возможно, контрабандисты смогут подробнее рассказать нам о внезапной агрессивности драконов, что окажется ценным само по себе, даже без указаний на их логова. Да, так и сделаем, – решительно сказал он. – Завтра идем на встречу с ними.
В пути мне приходилось видеть, как мистер Уикер спорит с посторонними, а зачастую и со мной – но не с эрлом.
– Но это же смешно! – воскликнул он. – Доверять этим типам…
– Кто здесь сказал хоть слово о доверии? – удивленно спросил лорд Хилфорд. – Я намерен взять с собой вас обоих – вас и Кэмхерста, а вы уж сами решайте, кто из вас засядет в кустах с винтовкой. Но не вас, миссис Кэмхерст, иначе вашего мужа удар хватит.
Я полагала, что это выражение ничуть не подходит для описания чувств Джейкоба, однако ему действительно нужно было успокоить нервы после утреннего испуга. В глубине души мне очень хотелось возразить, сказать, что я могла бы отмечать драконьи логова на карте, но это мог сделать любой из них, пусть и не столь изящно. Однако при виде глаз Джейкоба крамольные мысли прижали уши и поджали хвосты. Я не из тех дам, чье сердце трепещет от готовности мужчин защищать их, но сила чувств мужа, проявившаяся после сегодняшнего происшествия, оказалась для меня совершенно неожиданной. Я считала, что мы – друзья, и так оно и было, но этого слова не хватало, чтобы описать все.
(В самом деле, ближайшей же ночью мы открыли для себя главное назначение периода бодрствования, разделяющего два периода сна – то самое, за коим проводили время Ревека и ее юный любовник. Помилуйте, я ведь уже рассказывала о своих страхах при встрече с контрабандистами – отчего бы мне не обратиться и к другой стороне той же монеты? Сомневаюсь, что люди, читающие эту книгу, совершенно не знакомы с этим видом деятельности. А если незнакомы, от всего сердца советую имеющимся среди таковых взрослым сей же час отложить книгу в сторону и открыть для себя одну из простейших радостей жизни. Как натуралист, могу заверить: это присуще всем живым существам, и стесняться тут абсолютно нечего.)
Итак, ради спокойствия мужа, я согласилась остаться дома.
* * *
На рассвете следующего дня я и сама обрадовалась, что не пойду к роднику. Возвращаясь из лагеря контрабандистов в деревню без чулок, я в кровь стерла ноги и теперь шлепала по нашему временному пристанищу в толстых шерстяных носках – компромиссное решение, позволившее, щадя мозоли, уберечь ноги от холода. Однако вскоре передо мной открылась оборотная сторона моего великодушия: щадя нервы мужа, я совершенно расстроила собственные.
– Что ты знаешь об этих контрабандистах? – спросила я у Дагмиры, выбивавшей половик на склоне за нашим домом.
Со временем я начала разбираться в различных выражениях ее лица и немедленно опознала раздражение, вызванное глупостью моего вопроса.
– Опасны ли они? – уточнила я.
Дагмира не знала, что наши джентльмены отправились на встречу с контрабандистами – вернее, я полагала, что ей это неизвестно; деревенские сплетники способны узнавать самые неожиданные вещи. Во всяком случае, она отнесла этот вопрос на счет моих вчерашних переживаний.
– Вам же они не повредили, верно? Обычно они сторонятся людей – если не гоняться за ними.
Но эта шпилька пропала даром. Мое внимание привлекли ее первые слова, так сильно напоминавшие высказывание лорда Хилфорда о горных змеях.
– А раньше драконы нападали на людей? То есть, в прошлые годы?
Дагмира явно не поняла, отчего я вдруг сменила тему.
– Всякое рассказывают, – ответила она, пожав плечами. – Будто двоюродный брат одного пастуха из соседней долины…
– Может, это происходит регулярно? Например, со сменой поколений…
Я оборвала фразу, вновь увидев гримасу раздражения на лице Дагмиры. «Поучи дракона яйца класть», – как говорят в наши дни. Повторяйся эта проблема хоть сколь-нибудь регулярно, люди, населяющие эти горы многие сотни лет, не могли бы этого не заметить.
– Но в Друштаневе такого раньше не бывало – по крайней мере, не бывало давно. Когда это началось?
С особой яростью встряхнув половик, Дагмира окуталась облаком пыли.
– Прошлой осенью. В небулисе.
Быть может, брачный сезон? О брачном поведении драконов мы знали очень мало. (Мы вообще очень мало знали о драконах, отсюда и наша экспедиция.) Но Грителькину потребовалось время, чтобы убедиться в реальности проблемы, а затем горы сделались непроходимыми. Поэтому он подождал до весны – в наступление которой я, видя снег менее чем в сотне футов от себя, никак не могла до конца поверить – и затем написал нам. В том, что из-за дорожных и почтовых превратностей мы так и не получили его предупреждение, он был ничуть не виноват.
– А были ли раненые? – спросила я, вынимая из кармана юбки блокнот. – Или убитые?
Резкие хлопки выбивалки для половиков, которой орудовала Дагмира, подчеркивали ее скупые слова:
– Двое убитых. Сколько раненых, не знаю. Может, полдюжины.
