– Что с тобой?! – удивленно спросил подошедший сзади Джейкоб.
Грифель карандаша скользнул по листу, я взвизгнула и едва не опрокинулась вверх ногами.
– Прости, – с искренним раскаянием сказал он, но тут же вернулся к теме: – Ты вправду разговаривала с мертвой головой?
– Нет. Возможно, – ответила я. Ответ был не из тех, что помогли бы скрыть истину, и Джейкоб покачал головой, но воздержался от дальнейших комментариев. – Тебе что-то нужно?
– Только спросить, скоро ли ты покончишь с головой. Лорд Хилфорд хочет очистить череп от плоти, пока кости не сделались слишком хрупкими.
Обычно кости очищают методом выварки, или помещают их в закрытый сосуд с множеством голодных насекомых, но для драконьих костей эти способы не годились, и нам пришлось полагаться только на скальпели.
– Сейчас закончу, – ответила я и снова взялась за работу (на сей раз – без разговоров).
Работали мы до сумерек, оставив себе лишь немного времени, чтобы вернуться в лагерь до наступления темноты. Уходить никому из нас, за исключением выштранских парней, не хотелось: мы прекрасно понимали, что ночью к туше явятся падальщики, а кости все это время будут неотвратимо терять прочность. Но ночевать у туши, на открытом месте, было бы небезопасно.
С рассветом мы поспешили обратно – но лишь затем, чтобы обнаружить, что туша исчезла.
Стоя неровной шеренгой, мы с комичным изумлением взирали на опустевшую каменную площадку. На камне оставались пятна крови да клочья внутренностей, облепленные муравьями, но от тела не осталось ничего.
– Медведи? – негромко предположила я.
– Или волки, – добавил Джейкоб, как будто волки могли бы утащить даже что-либо вдесятеро меньшее. Такое и для медведей было бы слишком.
Лорд Хилфорд встрепенулся и принялся осматривать каменную поверхность. Я знала, что в молодости он был великим охотником – и вот впервые увидела его в деле.
– Не думаю, – сказал он. – Вот, видите? Царапины на камне, поверх пятен крови. Оставлены прошедшей ночью.
Мистер Уикер встал рядом с эрлом и сдвинул брови при виде открывшейся картины.
– Похоже, тушу разорвали на части прежде, чем унести. По-моему, здесь была драка.
Драконы…
– Разве они едят падаль? – с легким заиканием спросила я. – Своих же мертвых сородичей?
– Первое – думаю, да, – ответил лорд Хилфорд. – Можно сколько угодно идеализировать хищников, воображая их благородными охотниками, но правда в том, что немногие из них пройдут, задрав нос, мимо добычи, которая не может убежать. Что до второго… Среди животных такое не редкость. Мне известно, что так поступают, например, львы.
Возможно, читатели помнят, что я – женщина, в нежном семилетнем возрасте расчленившая голубя перочинным ножом брата. Я вовсе не брезглива. Но, должна признаться, при мысли о драконах, совершивших акт каннибализма – разорвавших тело павшего собрата и унесших добычу прочь, чтобы съесть, – мне стало настолько худо, что я развернулась и быстро пошла вниз по склону, споткнувшись и едва не упав по пути.
В конечном счете, меня все же не вырвало прямо в кусты, но я была рада убраться подальше от источника ужасного запаха – иначе моя стойкость, чего доброго, могла бы меня подвести.
Подошедший Джейкоб остановился рядом. Выражение его лица оказалось таким же, как в тот день, когда наши чиаворские возчики продолжили путь к резиденции боярина: он сожалел о том, что взял меня с собой. Единственно с тем, чтобы прогнать с его лица это выражение, я нашла в себе силы изобразить лучшую из своих улыбок и сказала:
– Что ж, думаю, дальнейшее изучение трупа вряд ли много бы нам дало, а теперь мы знаем нечто новое.
Он явно забраковал три или четыре пришедших ему на ум ответа и, наконец, ответил мне с той же научной беспристрастностью. Он не забыл сказанного вечером накануне охоты.
– Возможно, это как-то связано с нападениями на людей. Многие легенды рассказывают о людях, повредившихся умом от поедания человечьего мяса; возможно, это справедливо и для драконов.
Если и так, этот ответ порождал следующий вопрос – что побудило драконов поедать своих сородичей? Ведь если сказанное Дагмирой – правда, прежде им это было несвойственно.
Но в тот день мы не могли ответить на этот вопрос. Согласившись с предложением Джейкоба, я спустилась в лагерь и начала паковать вещи: рисовать больше было нечего. Тем временем джентльмены обследовали опустевшее логово, собрав драконий помет, погадки и прочие материалы для дальнейшего изучения. С тем мы, весьма пристыженные, и вернулись в Друштанев.
Глава 12
День Восприятия – Новые выштранские слова – Драконианские письмена и архитектура – Нечто неожиданное в траве – Нечто еще более неожиданное под землей
Деревня, конечно же, не прекратила обычной деятельности из-за одного лишь присутствия ширландских гостей. Календарь следовал своим чередом, и вскоре после охоты на дракона настал праздник – День Восприятия.
Пока что я не вдавалась в религиозные материи. (По крайней мере, в этой книге; что же до более ранних публикаций – полагаться на них в этом отношении не стоит. Прошу оказать мне любезность не обращать внимания на любые отсылки к религиозным вопросам в этих работах.) Выштрана, конечно же, была и является краем преданных поклонников Храма. Мы же, ширландцы, были правоверными магистрианами, и, таким образом, для Друштанева – людьми крайне необычными. Но за два дня до празднества мы, посоветовавшись, решили: несмотря на нежелание прерывать работу, совсем недавно приведшую к открытию существенных различий в анатомии самцов и самок горного змея, нам, гармонии ради, следует проявить уважение к местным обычаям.
Мы не ходили в молельню и не участвовали в церемонии. Но мы провели ночь без сна – нужно заметить, суровейшее из испытаний в календаре храмовников, согласно коему этот праздник отмечают на добрых две недели раньше, чем у нас, во второй половине флориса вместо первой половины граминиса – за чтением священного писания, а наутро вышли из дома и присоединились к общему празднику.
Приятных прогулок по окрестностям и сбора цветов праздник не сулил: ночью выпал снег, к счастью, не слишком обильный. Однако деревенские жители установили в том месте, которое могло сойти за центр Друштанева, столы на козлах, оделись в лучшее платье и начали петь и плясать. В то утро Выштрана куда больше, чем обычно, была похожа на свой сказочный образ: полосы цветастой вышивки на белоснежных рубахах, скрипачи, выводящие веселые, зажигательные мотивы, и так далее.
Согласно щедрости этого времени года, мы, ширландцы, раздали местным небольшие подарки – привезенные с собою мелочи, без которых могли обойтись – и получили взамен курительные трубки, бусы и превосходную шерстяную шаль. Эту последнюю я накинула на плечи, пытаясь освоить местные танцы, казалось, дававшиеся окружающим без малейших усилий – даже тем, кто был пьян настолько, что едва держался на ногах. Похоже, некая толика контрабандного бренди завершила свой путь в Друштаневе – вернее, в желудках его обитателей.
