Чей лук пустил эту стрелу? Кто спас мне жизнь? Кто-то вышел из тени, падавшей от скалы. Да никак это Хуберт! Он стоял и смотрел на меня, как всегда, немного насмешливо, а мне всё же захотелось броситься к нему, обнять его, так я ему обрадовался. Но только в первую минуту.
– Вижу, я пришёл как раз вовремя, – сказал он.
– Да уж конечно! – сказал я.
– Почему ты не дома, в Рюттаргордене? – спросил он. – Что ты делаешь здесь среди ночи?
«А сам-то ты что здесь делаешь? – подумал я, вспомнив, кто он такой. – Какое предательство совершится здесь, в горах, этой ночью? Ах, почему именно предателю суждено было спасти меня? Почему я должен быть благодарен именно Хуберту не только за баранину, но и за свою драгоценную жизнь?»
– А что ты сам делаешь здесь среди ночи? – буркнул я.
– Охочусь на волков, сам видишь, – ответил Хуберт. – Между прочим, я ещё нынче утром заприметил, как ты отправился сюда, и решил проследить, не грозит ли тебе какая беда. Потому и приехал за тобой.
«Ври, ври! – подумал я. – Раньше или позже придётся тебе за всё ответить Софии. Тогда тебя можно будет только пожалеть!»
– А где твой Юнатан? – спросил Хуберт. – Если он охотится на волков, ему бы следовало быть здесь и застрелить парочку.
Я огляделся. Волки исчезли, все до одного. Видно, они испугались, увидев, что их вожак убит. И опечалились. Я слышал, как они жалобно выли где-то в горах.
– Ну, так где же Юнатан? – добивался Хуберт. И тут мне тоже пришлось соврать:
– Он скоро приедет, он погнался за волчьей стаей вон туда. – И я махнул рукой в сторону гор.
Хуберт ухмыльнулся. Я видел, что он мне не поверил.
– А ты всё-таки не хочешь вернуться со мной домой, в Долину Вишен?
– Нет, мне нужно дождаться Юнатана, – ответил я. – Он вернётся с минуты на минуту.
– Вот оно что, – сказал Хуберт. – Вот оно что… – И как-то странно поглядел на меня.
Потом он вынул из-за пояса нож. Я слегка вскрикнул. Что же он собирался делать? Он стоял, освещённый лунным светом, с ножом в руке. И я испугался его больше, чем всех горных волков.
«Он хочет убить меня! – промелькнуло у меня в голове. – Он знает, что мне известно о его предательстве, потому он и поехал за мной, а теперь хочет меня убить».
Я задрожал всем телом.
– Не надо! – заорал я. – Не надо!
– Что не надо? – спросил Хуберт.
– Убивать меня!
Хуберт побелел от злости. Он ринулся ко мне, а я чуть не опрокинулся назад от страха.
– Ты понимаешь, болван, что говоришь? – Он схватил меня за вихры и потряс. – Чёртова скотина! Да если бы я хотел, чтоб ты умер, я не помешал бы волку разорвать тебя!
Он держал нож прямо перед моим носом, и я видел, какой острый этот нож.
– Этим ножом я сдираю шкуры с волков, – сказал он, – а не убиваю им глупых детей.
Он дал мне пинка, и я ткнулся носом в землю. Потом он принялся сдирать с волка шкуру, не переставая ругаться.
А я поспешил оседлать Фьялара. Мне хотелось поскорее убраться отсюда. Ах как хотелось!
– Ты куда это собрался? – крикнул Хуберт.
– Поеду навстречу Юнатану, – ответил я испуганным и жалким голосом.
– Давай, давай, баранья башка! – крикнул мне Хуберт в ответ. – Погибай, я тебе больше не помешаю!
Но я уже мчался прочь галопом, и мне было наплевать на Хуберта.
Впереди, залитая лунным светом, вилась вверх в горы тропа. К счастью, от лунного света было светло почти как днём! А не то бы я пропал. Потому что здесь овраги и обрывы были такие крутые, что кружилась голова. Было страшно, но зато как красиво! Казалось, я скачу в каком-то сне, да, весь этот залитый лунным светом горный край мог существовать только в каком-то прекрасном, буйном сне. И я сказал Фьялару:
– Как ты думаешь, кому это снится? Уж наверно не мне! Видно, это кто-то другой придумал такой удивительно страшный и прекрасный сон. Может быть, Бог?
Я сильно устал, хотел спать и еле держался в седле. Где-то мне нужно было отдохнуть этой ночью.
– Только лучше бы подальше от волков! – сказал я Фьялару, и, думаю, он согласился со мной.
Между прочим, кто это протоптал горные тропы между долинами Нангиялы? Кто придумал эту тропу в Долину Терновника? Неужто необходимо, чтобы она извивалась на такой крутизне, по еле заметным выступам скал, вдоль страшных пропастей? Ведь стоило Фьялару хоть раз оступиться, и мы оба полетели бы в пропасть, и никто никогда в жизни не узнал бы, куда подевались Карл Львиное Сердце и его конь.
Ехать было всё труднее и труднее. Под конец от страха я не смел открыть глаза: уж если придётся падать с обрыва, лучше лететь с закрытыми глазами.
Но Фьялар не оступился. Он справился со всеми трудностями. И когда я наконец решился взглянуть на дорогу, то увидал, что мы очутились на небольшой зелёной полянке, с одной стороны которой отвесной стеной вздымалась гора, с другой зияла пропасть.
– Вот хорошее место для Фьялара, – сказал я. – Сюда волки не доберутся.
И в самом деле, какой же волк мог вскарабкаться сюда из пропасти по отвесной стене. Если волк и мог бы сюда пробраться, то только вдоль обрыва по узенькой опасной тропке. Но я решил, что волки не настолько хитры.
И тут я заметил ещё одно преимущество: в горе было глубокое, узкое ущелье. Его можно даже было назвать пещерой, потому что на нём лежал в виде потолка обломок скалы. В этой пещере можно было спокойно спать. Крыша над головой, волков нет.
Кто-то отдыхал здесь и до меня и жёг костёр. Мне тоже хотелось развести огонь, но на это у меня не было сил и очень уж клонило ко сну. Я взял Фьялара под уздцы и повёл в пещеру. Она была глубокая, и я сказал Фьялару:
– Здесь хватило бы места и для пятнадцати лошадей.
Фьялар тихонько заржал. Может быть, ему захотелось вернуться домой, в конюшню? Я попросил у него прощения за то, что втянул его в такие опасные приключения, дал ему овса, похлопал по спине и снова пожелал ему спокойной ночи. Потом я улёгся в самый тёмный угол пещеры, закутался в одеяло и, не успев ничего испугаться, заснул как убитый.
Не знаю, как долго я спал, но вдруг мгновенно проснулся, сна как не бывало. У входа в пещеру слышались голоса людей и конское ржание.
Этого было довольно, чтобы дикий страх снова охватил меня. Кто знает, может, люди у входа в пещеру пострашнее волков?
– Загони лошадей в пещеру, тогда нам здесь будет посвободнее, – сказал чей-то голос, и тут же ко мне в пещеру притопали две лошади.
Заметив Фьялара, они заржали, Фьялар им ответил, но потом все три лошади смолкли, видно, подружились в темноте. Похоже, ни один из людей на полянке не расслышал ржания чужой лошади, потому что они продолжали спокойно разговаривать.
