– Что ты делаешь, Антония? – спросил Маттиас. – Что ты собираешься делать со своими волосами?
– Что делать? Тетиву для луков! – ответила Антония.
Больше она ничего не сказала. Но я вовек не забуду её глаз, когда она это говорила.
За многие провинности в Долине Терновника приговаривали к смерти. Но опасней всего было иметь оружие, это запрещалось строже, чем что-либо другое. Солдаты Тенгиля рыскали по округе, заглядывая в дома и усадьбы в поисках спрятанных луков, мечей и копий. Но они никогда ничего не находили.
И всё-таки во всей Долине не нашлось бы ни единого дома, ни единой усадьбы, где бы не хранилось оружие, где бы не выковывали мечи для той битвы, которая разыграется в конце концов, рассказывал Юнатан.
Белых лошадей Тенгиль обещал также в награду тем, кто выдаст тайные склады оружия.
– Какая чепуха! – усмехнулся Маттиас. – Неужто он в самом деле считает, что в Долине Терновника найдётся хоть один предатель!
– Нет, достаточно, что такой нашёлся в Долине Вишен, – горестно сказал Юнатан.
Да, я точно знал, что рядом со мной идёт Юнатан. Но трудно было помнить об этом при виде его бороды и лохмотьев.
– Юсси не довелось испытать такую жестокость, такой гнёт и насилие, какие знали мы, – объяснил Маттиас. – Иначе бы он никогда не стал делать то, что делает.
– Интересно, что задумала София, – сказал Юнатан. – И мне так хотелось бы знать, вернётся ли Бьянка целой и невредимой.
– От всей души будем на это надеяться! – произнёс Маттиас.
Вернувшись домой в Маттиасгорден, мы увидели, что Толстый Дудик, развалясь на зелёной траве, играет в кости с тремя другими стражниками Тенгиля. Видно, нынче они были свободны от службы, потому что пролежали там, среди кустов терновника, всё послеобеденное время. Мы могли наблюдать их из кухонного окошка. Они играли в кости, ели сало и пили пиво, которое целыми вёдрами таскали с площади. Так что мало-помалу они уже не в силах были играть в кости, а могли только есть сало и пить пиво, а потом только пить пиво. Но вскоре они уже вовсе ничего не делали, только ползали, словно жуки, в зарослях терновника. Под конец же они все четверо заснули.
Их шлемы и плащи лежали в траве, куда они их побросали. Вряд ли бы кто смог пить пиво, парясь в толстом шерстяном плаще в такой тёплый день.
– Однако, знай об этом Тенгиль, он велел бы их избить, – сказал Юнатан.
Затем он исчез в дверях, и не успел я даже испугаться, как он вернулся назад с плащом и шлемом в руках.
– Зачем тебе эта дрянь? – спросил Маттиас.
– Ещё не знаю, – ответил Юнатан. – Думается, придёт час, когда и плащ и шлем мне пригодятся.
– А я думаю, придёт час, когда ты попадёшься с ними, – предупредил его Маттиас.
Но Юнатан, сорвав с себя лохмотья и бороду, надел шлем и плащ. И вот он стоял перед нами, похожий как две капли воды на стражника Тенгиля, это было просто отвратительно. С дрожью в голосе Маттиас попросил его ради Бога спрятать этот гадкий наряд в какой-нибудь тайник.
Юнатан так и сделал.
Потом мы легли и проспали остаток дня, поэтому я не знаю, как всё было, когда Толстый Дудик и его приятели, проснувшись, стали выяснять, чей шлем и чей плащ исчезли.
Маттиас тоже спал, но – как он рассказывал позднее – внезапно проснулся, услыхав крики и проклятия, доносившиеся из зарослей терновника.
Ночью мы продолжали нашу работу, копая подземный ход.
– Осталось три ночи, не больше, – заверил нас Юнатан.
– А что будет потом? – спросил я.
– Потом должно произойти то, ради чего я сюда явился, – ответил Юнатан. – Может, это и не удастся, но я должен, во всяком случае, попробовать освободить Урвара.
– Только вместе со мной! – решительно произнёс я. – На этот раз ты не покинешь меня. Куда бы ты ни пошёл, я последую за тобой.
Он долго смотрел на меня, а потом улыбнулся.
– Ладно, если ты в самом деле этого хочешь, я тоже хочу этого, – сказал он.
11
Все солдаты Тенгиля, видно, здорово взбодрились, поглотив целую гору сала и целое море пива, да и каждому, верно, хотелось получить двадцать белых лошадей. Потому что они теперь жадно и неистово разыскивали Юнатана. Все эти дни они выслеживали его с утра до вечера, осматривали каждый дом, каждый уголок в долине. Юнатану пришлось укрываться в тайнике, пока он чуть не задохнулся.
А Ведер и Кадер – Исполнитель и Смотритель – разъезжали верхом по всей Долине Терновника и читали жителям грамоты о моём брате. Один раз мне тоже довелось услыхать о «заклятом враге Тенгиля Юнатане Львиное Сердце, который незаконно перебрался через стену и всё ещё пребывает в неизвестном месте в Долине Терновника». Они описывали и его внешность. Он был «на редкость красивый юноша со светлыми волосами и тёмно-синими глазами, статный и тонкий». Так они о нём говорили, и так, думается, описал его им Юсси. И всё снова и снова повторялись приказы о смертной казни тому, кто укрывает Юнатана Львиное Сердце, и о награде тому, кто его выдаст.
Пока Ведер и Кадер разъезжали по округе и трубили всю эту мерзкую чушь, в Маттиасгорден приходили люди, чтобы попрощаться с Юнатаном и поблагодарить его за всё то, что он сделал для них. Я даже не знал, как много подвигов совершил мой брат.
– Мы никогда не забудем тебя, – говорили они со слезами на глазах.
Они приносили ему хлеб, хотя самим нечего было есть.
– Хлеб нужнее тебе, ведь тебе предстоит тяжкий и опасный путь, – говорили они.
И спешили уйти: им хотелось услышать ещё раз, что провозгласят Ведер и Кадер, только собственной утехи ради.
Солдаты наведались и в усадьбу Маттиасгорден. Когда они вошли, я, смертельно испуганный, сидел на стуле в кухне, не смея пошевельнуться. Но Маттиас был настроен весьма бодро и даже задорно.
– Что вы ищете? – сказал он. – Сдаётся мне, что такого Юнатана Львиное Сердце и на свете-то нет. Вы его просто выдумали, чтобы вам дозволили рыскать по всей округе, бездельничать и отбирать у людей последнее.
Отбирать последнее – как раз этим-то они и занимались. И начали они с горницы.
Выкинули на пол всё постельное бельё, перины и подушки. Потом стали рыться в шкафу, и всё, что там было, также выбросили на пол. Это было просто глупо с их стороны, неужто они и в самом деле думали, что Юнатан прячется в шкафу?
– Может, посмотрите заодно и в шкафу с ночными горшками? – спросил Маттиас.
Ну и разозлились же они!
И, выйдя на кухню, набросились на буфет с посудой, а я, сидя на своём стуле, чувствовал, как во мне закипает ненависть. Как раз в тот самый вечер мы с Юнатаном должны были уйти из Долины, и я подумал: «Если они сейчас найдут его, я не знаю, что сделаю!» Нет, такая несправедливость просто немыслима, не могут они схватить его в эти его самые последние часы в Долине Терновника.
