– Адмирал, «барсуки» что-то подозрительно возятся! – крикнул кто-то из толпы.
– Об этом мне известно, – кивнул Дьюк, – но с «барсуками» мы будем кончать. Хозяев в долине не должно быть много, хозяин в долине должен быть один.
– А что делать с «голубыми либерами»?
– Их уже уполовинили. Те, кто был в городе, расскажут вам, как военные изжарили этих недоделков.
Бандиты одобрительно загудели, а свидетели истребления «либеров», принялись взахлеб рассказывать, как все происходило.
Покинув своих людей, Лозмар вошел в дом, который он унаследовал от прежнего предводителя «собак» – Джема Лифшица.
Мэнди сидела на смятой постели и смотрела в окно, из которого прямо на стену, падал свет от пляшущих языков пламени.
– Кто эти люди, Дьюк? – спросил она. – И почему они так громко кричат?
– Теперь это твоя семья, – сказал Лозмар, не зная, как объяснить по-другому.
– И ты заставишь меня спать со всеми?
– Да ты что, сдвинулась?! – воскликнул Дьюк. – С чего тебе в голову приходят такие вещи?!
– Не знаю, просто я пытаюсь понять, как могу. Мэнди вздохнула, как показалось Лозмару, очень грустно.
– А ты не пытайся, детка. – Дьюк еще никогда никого так не называл. «Детка»... – Он даже дотронулся до своих губ, проверяя, слушаются ли они его.
Не зная, чего еще хорошего сказать Мэнди, он предложил:
– Ширнуться не хочешь?
– Нет, – она покачала головой, – еще рано.
– Ну ладно, тогда, может, хочешь пива, из настоящей жестяной банки?
– Хорошо, давай, – согласилась девушка.
Довольный, что может услужить Мэнди, Лозмар выдвинул ящик рассохшегося шкафа и выловил из начатой коробки две банки – для себя и Мэнди.
Когда он рванул за язычок банки, теплое пиво стрельнуло пеной и пролилось на пол. Однако это позабавило Мэнди, и она еле заметно улыбнулась.
Затем Мэнди взяла банку и сделала глоток.
– Ты живешь здесь всю жизнь, Дьюк? – спросила она, слушая, как на другом конце острова подвыпившие «собаки» стреляют в воздух.
– Нет, я здесь недавно, детка. А до этого работал на ферме – гнул спину на кровососа Каспара. Слыхала о таком?
– Нет, не слыхала.
– И больше не услышишь. – Лозмар один глотком осушил банку и, смяв ее в ладони, словно промокашку, добавил: – Теперь его кости глодают крысы...
– Ты его убил?
В голосе Мэнди звучало что-то такое, что заставляло Дьюка, как на исповеди, говорить все без утайки.
– Конечно, я прибрал его, детка. И знаешь, почему?
– Нет. – Мэнди покачала головой.
– Он слишком любил меня поучать. Все время говорил, как надо жить да что нужно делать. Замучил меня, старый козел, за что и поплатился.
Придвинувшись к Мэнди, Лозмар дотронулся до ее плеча, затем взял за подбородок и заглянул девушке в глаза.
Она уже поняла, что ему нужно, и покорно легла.
– Ну, детка, ты просто какая-то необыкновенная, – искренне восхитился Лозмар, чувствуя, что загорается нестерпимым желанием.
34
Рано утром, когда Лозмар открыл глаза, он не сразу понял, что разбудило его, пока не увидел перед собой лицо Фагота.
– Адмирал, проснитесь! Целое море туков – наверное, тысяча! Проснитесь, адмирал, вот так удача!
– Какие туки, что ты мелешь?
– Панки и Свин проводили разведку у самых холмов. Говорят, топот ночью стоял такой, что за пять километров слышно было. Ребята пошли на звук и подобрались так близко, что могли посчитать туков сотнями!
– Так, – произнес Лозмар и сбросил одеяло. Затем он поднял с пола свои кожаные штаны и натянул их, что-то бормоча под нос.
– Прошу прощения, адмирал, а где... – Фагот не посмел договорить, зная, как Лозмар относится к новой подружке.
– Что? – не понял Дькж. Затем посмотрел, куда показывал Фагот, и удивленно замотал головой. На месте, где должна была быть Мэнди, была только смятая постель
Дьюк на мгновение испугался, но тут вспомнил, что его подружка никуда не девалась.
– Все в порядке – она под кроватью, – пояснил он и вслед за штанами начал надевать куртку из грубой кожи.
«Ну ясное дело – теперь и эту закопаем», – подумал Фагот, невольно жалея девчонку. Однако Лозмар, разгадав мысли своего заместителя, пробурчал:
– Да живая она. Это она сама под кровать залезла.
– Зачем? – не удержался от вопроса Фагот.
– Чтобы золотистые Флеминги не напали.
– А кто такие «золотистые Флеминги»? – еще больше удивился заместитель, и это начало раздражать и без того хмурого Дьюка. Сначала он хотел дать Фаготу в морду, но потом передумал и лишь сказал:
– А ты ширнись этой дрянью – и все узнаешь.
Вместе они вышли на улицу, где с седлами и ружьями уже бегали «собаки». Их испитые лица отражали озабоченность и предвкушение большого развлечения.
К удивлению Дьюка, к крыльцу, завидев его, подбежали Поллак и Аэртон, которых он назначил командовать новичками.
– Кажется, что-то намечается, сэр? – спросил Поллак.
– Тебя это не касается, твои ребята еще не готовы, чтобы сцепиться с гиптуккерами и... – Дьюк хотел добавить «барсуками», но запнулся, боясь накликать неприятности. – Лучше пусть выроют себе добротные землянки и выложат досками. Материал у нас есть...
– У нас есть двадцать восемь человек, сэр, которые отлично держатся в седле и умеют стрелять, – сообщил Аэртон, шмыгая перебитым носом. Сам он выглядел так, что Лозмар хоть сейчас готов был поставить его наравне с проверенными «собаками», однако, кроме Аэртона, были и другие, к которым надо бы присмотреться.
– Так ты говоришь, вы могли бы пригодиться в деле?
– Так точно, сэр. В этом случае после первого же боя вы бы получили полноценных бойцов. А остальные пусть роют землянки – все равно на всех лопат не хватает.
– Отлично, ребята, вы меня уговорили. Собирайте свою группу, пойдете с нами резервом. Да, и не забудьте выделить часовых – восемь человек, из тех, кто умеет стрелять. Пусть займут места на скалах по краям острова. Понятно?
– Понятно, сэр, – отозвались Аэртон и Поллак.
– Адмирал, на сколько групп делиться будем? – спросил подскакавший на лахмане Кальер. Нетерпеливый скакун перебирал ногами, и седоку приходилось изо всех сил натягивать поводья.
– Делимся на четыре, – сказал Дьюк, и Кальер тотчас поскакал к окраине острова, где уже собиралась основная часть банды.
– А как насчет буера, адмирал? Может, посадим на него разведчиков? – предложил Фагот.
