Хотя Советский Союз выступал за урегулирование ближневосточного конфликта путем переговоров, его не особенно смущали призывы отдельных фракций внутри ООП к вооруженной борьбе. От этих призывов СССР постоянно отмежевывался. Со времен создания большевистской партии терроризм как метод борьбы считался контрпродуктивным. Контакты КГБ с экстремистскими группами во всем мире, о которых много писали западные авторы, видимо, существовали, но вряд ли можно найти свидетельства о ставке СССР на терроризм. Известно, что между КГБ и палестинскими спецслужбами сложились в середине – конце 70-х годов доверительные отношения и, видимо, осуществлялся обмен информацией.
База сотрудничества СССР и ООП до конца 80-х годов была достаточно широкой. ООП получала от Советского Союза политическую и пропагандистскую поддержку и определенную военную помощь. Но официальных советских данных по этому вопросу нет. Автору также неизвестно, оплачивала ли ООП поставки советского оружия, или они шли как «бескорыстная помощь». Советский Союз не был ни единственным, ни незаменимым поставщиком оружия для ООП. Имея значительные денежные средства, эта организация покупала оружие у других стран, в том числе на Западе (по неофициальным каналам). Палестинцам также направлялась небольшая медицинская помощь, предоставлялись стипендии в советских вузах. Постоянные контакты с руководством ООП поддерживали посольства СССР в Ливане, а затем в Тунисе, куда была переведена штаб-квартира ООП.
ООП не стала зависимой от СССР организацией и сохранила самостоятельную политическую линию, хотя и учитывала позиции СССР и установки его внешней политики. В Москве и не ставили задачу превратить ее в зависимого «клиента». Отношения заметно осложнились в связи с перестройкой, со стремлением руководства СССР найти «модус вивенди» с Западом, покончить с холодной войной, с проблемой еврейской эмиграции. Антизападные настроения ООП перестали быть «доходной частью» советской политики.
Просаддамовская позиция, занятая руководством ООП во время кувейтского кризиса, ослабила вес ООП и в арабском мире, и на Западе, и, соответственно, в СССР. Пусть это была вынужденная позиция – иначе лидеры ООП были бы сметены массами, настроенными проиракски. Но результат очевиден: и палестинцы, и политика ООП перестали быть в фокусе повышенного внимания советской, а затем российской дипломатии, хотя и не выпали из ее поля зрения.
Значение отношений с Израилем и с палестинцами на весах политики Москвы стало несоизмеримым.
Глава 10
Бури в чужих пустынях. Последнее танго Горбачева
Что стоит услуга, когда она уже оказана.
Древнеримская пословица
«Над Кувейтом развеваются красные и зеленые флаги. Сотни тысяч палестинских иммигрантов получили гражданство только что провозглашенной Кувейтской Народной Демократической Республики и вышли на демонстрацию, приветствуя создание иракско-кувейтской конфедерации. В Москве толпа, протестуя против американской империалистической интервенции в зоне Персидского залива, в непосредственной близости от южных границ СССР, блокировала на много часов американское посольство. Советское правительство заявило, что не допустит блокады дружественного революционно-демократического Ирака, и направило эскадру в район Персидского залива. В Закавказском военном округе начались военные маневры. Вашингтон прибег к обычным пропагандистским ухищрениям, обвинив Москву в попытке «распространить господство коммунизма на зону Залива с помощью своего клиента – Ирака» и «удушить Запад, перекрыв поставки нефти из Залива». Паника охватила биржи Токио, Лондона, Нью-Йорка».
Примерно такое сообщение могло бы появиться в «Правде», если бы Ирак захватил Кувейт не в 1990-м, а в 1975, 1980 или 1985 году.
Ситуация к 1990 году изменилась коренным образом. И СССР, и США, и местные персонажи трагедии, произошедшей в зоне Залива, играли уже во многом новые роли. Но никто не был полностью свободен в своих действиях. На поведение каждого наложили отпечаток и понимание своих интересов в этом первом после окончания холодной войны крупном международном кризисе и недавние события, и более глубокие исторические воспоминания.
СССР отнюдь не был новичком в зоне Залива к моменту начала кувейтского кризиса. Но его новая роль в мире, новый характер взаимоотношений с США не позволили ему занять позицию «над схваткой», как это удалось в ирано-иракском конфликте.
Ирано-иракская война вспыхнула в сентябре 1980 года и продолжалась почти восемь лет. Возможно, какое-то отвлечение внимания Ирана от афганских событий было на руку СССР, но в целом конфликт негативно отозвался на его интересах. С Ираком СССР связывали Договор о дружбе, тесное военное и экономическое сотрудничество, с Ираном – взаимозависимость двух соседей. Два «антиимпериалистических» режима, вместо того чтобы бороться с «происками империализма и сионизма», вцепились друг другу в горло, жертвуя сотнями тысяч человеческих жизней и разрушая свои страны экономически. Конфликт усилил разброд в арабском мире. СССР в первые два года ограничил поставки оружия Ираку, но, когда война была перенесена на иракскую территорию, возобновил их.
В Вашингтоне отнюдь не возражали, чтобы Ирак, к которому там тоже не испытывали ни малейших симпатий, «преподал урок» Ирану. Это не помешало поставкам американского оружия Ирану в рамках договоренностей, получивших скандальную известность под названием «Ирангейт». Когда конфликт грозил перекинуться на страны Аравийского полуострова, США увеличили в Заливе и примыкающих к нему водах свои военно-морские силы, что вызвало обычную нервную реакцию в Москве. В заявлении ТАСС от 8 марта 1984 года Советский Союз осудил «беззаконие, творимое Соединенными Штатами», заявив о «непризнании произвольно установленных ими ограничений на свободу плавания в открытом море, полетов самолетов в воздушном пространстве над ним»334.
Но дальше риторики дело не пошло, и обе страны, даже не доверяя друг другу, шли в конфликте параллельными курсами, стремясь в конечном счете прекратить его.
Советский Союз с самого начала ирано-иракской войны призвал к немедленному прекращению боевых действий и урегулированию спорных проблем мирным способом, за столом переговоров, оценив этот конфликт как «трагический в своей бессмысленности», противоречащий коренным национальным интересам обеих стран335. Эту линию Советский Союз проводил на протяжении всего кризиса. Такой курс вызывал трения то с Багдадом, то с Тегераном. Советский Союз поддержал все посреднические инициативы, направленные на урегулирование конфликта, которые предпринимались по линии ООН, Организации Исламская конференция, Движения неприсоединения, Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива и т. д. Неоднократно СССР сам напрямую обращался к воюющим странам с призывом прекратить боевые действия, отвести войска к международно признанным границам в соответствии с Алжирскими соглашениями 1975 года и приступить к переговорам для окончательного урегулирования всех имеющихся спорных проблем. СССР поддержал и другие предложения, направленные на постепенное прекращение огня, ограничение района боевых действий, прекращение взаимных бомбардировок гражданских объектов и нападений на торговые суда в Персидском заливе. Эти идеи были высказаны в ходе бесед в Москве президенту Ирака С. Хусейну (декабрь 1985 года), министру иностранных дел Ирака Т. Азизу (февраль 1987 года). Эту же позицию советское руководство подтвердило в ходе визитов в Москву в апреле 1985 года заместителя министра иностранных дел Ирана Х. Каземпур-Ардебили, в августе 1986 года заместителя министра иностранных дел Лариджани, в феврале 1987 года министра иностранных дел А.А. Велаяти. И СССР, и США сыграли значительную роль в разработке и принятии резолюций Совета Безопасности ООН по ирано-иракской войне, в том числе и последней, № 598, на основе которой война, наконец, в 1988 году была прекращена. Смена руководства в Москве в принципе не отразилась на подходе к ирано-иракской войне, но общий курс Михаила Горбачева на взаимопонимание с США и разрядку усилил советскую заинтересованность в урегулировании.
