Бахрейн, Катар и Объединенные Арабские Эмираты Советский Союз признал немедленно после провозглашения ими независимости в 1971 году. Однако установление дипломатических отношений затянулось из-за противодействия как Вашингтона и Лондона, так и Эр-Рияда. Сказывались и собственные опасения правителей княжеств, но они, пожалуй, не были определяющими. Даже советское вмешательство в Афганистане не играло решающей роли. «Иерусалим всегда будет для нас важнее Кабула», – заявил наследный принц Бахрейна шейх Хамада аль-Халифа347. Примерно такое же заявление сделал президент ОАЭ Зейд бен Султан Нахайян348.
Пример Кувейта, показывавший выгоды диверсификации внешних связей, необходимость иметь постоянные каналы для диалога и консультаций с СССР привели другие арабские княжества Залива к решению установить дипломатические отношения с Советским Союзом. В 1985 году была достигнута договоренность об обмене послами между СССР и ОАЭ, и в октябре 1986 года первый советский посол прибыл в Абу-Даби. В 1985 году СССР и Оман также решили обменяться послами. Сначала интересы СССР представлял советский посол в Иордании, затем в Маскате было открыто советское представительство. Наконец, произошел обмен послами с Катаром в 1989 году и с Бахрейном в 1991 году.
В Москве считали, что эта группа стран остается на западной орбите. Для Москвы не имело принципиального значения, была ли аравийская «шестерка» – Совет сотрудничества стран Арабского (Персидского) залива – военным союзом или чисто политическим консультативным механизмом. Поэтому после некоторых опасений СССР стал относиться к его деятельности в целом доброжелательно.
С тех пор как в 1937 году дипломатические отношения между СССР и Саудовской Аравией были фактически прекращены, а посол К.А. Хакимов отозван в Москву и расстрелян, официальных каналов связи между двумя государствами не было. Их не мог заменить ритуальный обмен поздравительными телеграммами по случаю национальных праздников и встречи в ООН (формально дипотношения не были прерваны). Начиная с 50-х годов советские дипломаты зондировали почву на предмет обмена посольствами, но безуспешно.
Антикоммунистический настрой в правящей семье Саудидов, опасения, что любой советский представитель будет кадровым сотрудником КГБ, который приедет в королевство с целью подрыва его устоев, убеждение, что СССР – это враг и без дипломатических отношений с ним жить спокойнее, чем при наличии посольств, – все это определяло нежелание Эр-Рияда идти навстречу Москве.
Установление леворадикальных режимов в Южном Йемене и Эфиопии, ввод советских войск в Афганистан, появление то иранской, то иракской угрозы заставляли саудовскую семью ориентироваться на Вашингтон как на единственного надежного внешнего гаранта своего выживания. А Вашингтон предпочитал в то время держать СССР подальше от Саудовской Аравии.
Общее усиление консервативных тенденций в арабском мире и неудача «революционно-демократических», антизападных экспериментов заставляли советское руководство искать взаимопонимания с консервативными режимами, в том числе и с Саудовской Аравией. СССР поддержал разработанный в Фесе в сентябре 1982 года на Общеарабском совещании в верхах план ближневосточного урегулирования, основу которого составили предложения короля Фахда. Саудовская семья все больше была заинтересована в диалоге с СССР по региональным проблемам, прежде всего по ирано-иракскому конфликту, опасаясь его расширения. Как отмечалось, министр иностранных дел Сауд аль-Фейсал в декабре 1982 года посетил Москву в составе Комитета семи, сформированного в соответствии с решением Общеарабского совещания в верхах в Фесе в сентябре 1982 года, и был тепло принят на высшем уровне, в том числе Андроповым. Были начаты консультации между представителями двух стран на постоянной основе в ООН. В августе – сентябре 1985 года в СССР с неофициальным визитом находился старший сын короля Фахда принц Фейсал, а в январе 1987 года – министр нефти Саудовской Аравии Х. Назир.
В январе 1988 года саудовский министр иностранных дел эмир Сауд аль-Фейсал посетил Советский Союз с посланием от короля Фахда в качестве главы Совета сотрудничества стран Арабского (Персидского) залива. В 1988 году первый заместитель министра иностранных дел СССР и посол в Афганистане Юлий Воронцов проводил в Эр-Рияде консультации по урегулированию афганской проблемы.
Но, видимо, советско-саудовские отношения еще многие годы находились бы в полузамороженном состоянии, если бы не кувейтский кризис, разразившийся в августе 1990 года.
Кризис и война в Персидском заливе стали испытанием на прочность новой складывающейся системы международных отношений, одним из важнейших компонентов которой должно было стать советско-американское сотрудничество, но они также показали и пределы, и ограничения этого сотрудничества.
Иракской агрессии против Кувейта не ожидали ни в Москве, ни в Вашингтоне. Хотя Ирак создал самую мощную по ближневосточным масштабам военную машину, было невозможно предположить аннексию Кувейта, означавшую вызов и США, и всему мировому сообществу. Только что фактически в патовой ситуации кончилась ирано-иракская война, которая в какой-то момент привела режим Саддама Хусейна на грань гибели. Международный климат как будто бы менялся в сторону сотрудничества, ненасильственных методов решения международных споров. Правда, в Вашингтоне гораздо больше, чем в Москве, учитывали авантюризм некоторых арабских лидеров. Но и там не представляли уровня дремучего непонимания Саддамом Хусейном международных реалий.
На встрече министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе и госсекретаря США Джеймса Бейкера в аэропорту Внуково под Москвой 3 августа 1990 года были сформулированы принципы, которых обе страны придерживались все месяцы кризиса.
Стороны продемонстрировали, что советско-американское взаимодействие – не пустой звук, когда дело касается внезапно возникшей критической ситуации. Они выступили единым фронтом против иракской агрессии в Кувейте. Каждая держава – причем в совместном заявлении – ввела в действие свое наиболее эффективное на том этапе оружие. США заморозили у себя банковские активы Ирака, а также Кувейта. Советский Союз, откликнувшись на просьбу американцев, заморозил свои поставки вооружений Ираку. Примерно четыре пятых вооружений Ирака было советского производства. Позднее те же меры приняли два других крупных поставщика– Франция и КНР. Этот шаг Москвы имел не только практическое, но и политическое значение. СССР становился на сторону жертвы агрессии, хотя от эпохи глобальной конфронтации у Советского Союза оставался с Ираком Договор о дружбе и сотрудничестве. Бейкер высоко оценил советский шаг, сказав, что Москве нелегко было его предпринять, учитывая его отношения с Багдадом.
«СССР и США как члены Совета Безопасности ООН считают важным, что Совет незамедлительно и решительно осудил грубое, незаконное вторжение вооруженных сил Ирака в Кувейт, – говорилось в совместном заявлении. – США и СССР считают, что сейчас принципиально важно, чтобы резолюция Совета Безопасности была полностью и немедленно осуществлена… СССР и США подтверждают свой призыв к Ираку осуществить безусловный вывод войск из Кувейта. Суверенитет, национальная независимость, законная власть и территориальная целостность кувейтского государства должны быть полностью восстановлены и обеспечены»349.
