Программа Совбеза «Нефть в обмен на продовольствие» позволяла Ираку ввозить продукцию гуманитарного назначения. В 1995 году ее номенклатура была расширена, а в 1999 году разрешен больший объем экспорта нефти. Если запрет на ввоз оружия был абсолютен и достаточно эффективен, то нефть контрабандой с большими скидками вывозилась в Турцию и Иорданию или смешивалась с иранской нефтью и экспортировалась как иранская продукция.
В целом голода в Ираке не было, но ограничения на ввоз, например, лекарств сказывались на положении населения и приводили к росту детской смертности.
В обмен на ликвидацию ОМУ и ракетного производства иракское руководство добивалось ослабления или отмены санкций. Отношения со Спецкомиссией ООН сразу приняли конфронтационный характер. Инспекторы требовали доступа к любым объектам в любое время на территории Ирака, включая военные базы и президентские дворцы. Саддам Хусейн усматривал в этих требованиях не только личное оскорбление, но справедливо считал, что в составе комиссии ООН были американские и английские разведчики, собиравшие сведения для будущих ударов по Ираку. Глава Специальной комиссии австралиец Ричард Батлер фактически выполнял задачи, поставленные Вашингтоном.
В Вашингтоне рассчитывали на то, что крах кувейтской авантюры Саддама Хусейна и тяжелые последствия санкций усилят и активизируют иракскую оппозицию и приведут к падению баасистского режима. Это позволило бы изменить всю политическую архитектуру Ближнего и Среднего Востока в нужном для США направлении и одновременно установить контроль над иракской нефтью. Но репрессивный аппарат баасистского режима устоял, и сам режим временно сохранил свою устойчивость. Началось перетягивание каната. Ореол американской военной победы с годами стал тускнеть. Ослабление Ирака означало рост влияния Ирана в регионе, что вызывало много вопросов, касающихся эффективности проводимой Вашингтоном политики.
Саддам Хусейн с целью вернуть свой престиж внутри страны и ослабить санкции стал позволять себе действия, сочтенные Соединенными Штатами провокационными. В 1994 году он выдвинул к границе Кувейта элитные части иракской армии, надеясь с помощью военных демонстраций добиться отмены или смягчения санкций. Для США появился шанс вновь продемонстрировать, кто является главной силой в регионе, и «наказать» Ирак.
Когда реальной стала опасность второго кувейтского кризиса, министр иностранных дел России А. Козырев посетил Багдад. Он убедил иракское руководство начать отвод войск от границы с Кувейтом и признать независимость этого государства. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 949, в которой повторил некоторые российско-иракские формулировки из совместного российско-иракского коммюнике: «Ирак подтвердил свою готовность положительным образом решить вопрос о признании суверенитета Кувейта и его границ, как это предусмотрено в резолюции Совета Безопасности ООН № 833»396. В целом Россия при поддержке Китая и Франции стремилась ослабить санкции в отношении Ирака. Но США упорно стояли на своем.
Козырев так комментировал свои действия: «Мы с самого начала заявляли, что силовое решение вопроса должно рассматриваться лишь как крайняя мера, если дело дойдет до войны в Персидском заливе. Этому мы противопоставили ставку на политическую инициативу. Именно в этом заключался смысл моей поездки по региону, предпринятой по поручению президента России». Тут же он сделал реверанс в адрес США, у которых было просто «недопонимание ситуации»397.
США не были довольны своим верным партнером А. Козыревым, потому что его активность ограничивала выбор предлога и времени для нанесения удара по Ираку. Но Саудовская Аравия и ОАЭ поддержали российскую инициативу.
Любопытно отметить, что внутри страны действия А. Козырева вызвали достаточно острую дискуссию. Они одобрялись одними СМИ и осуждались другими, в основном прозападными. «Московский комсомолец», например, писал: «В очередной раз ее (Москвы) стараниями Вашингтон лишился плодов эффективного военного удара по супостатам. И снова «дипломатическая победа» России оставляет ощущение второй свежести. И снова сомнительные политические приобретения»398.
Председатель Комитета Государственной думы РФ по международным делам В. Лукин, бывший посол новой, «демократической» России в Вашингтоне, бывший диссидент и «прозападный демократ», не удержался от критики Козырева: «Нам опять приснились лавры всемирных миротворцев, а губит нас именно страсть к показухе, синдром «потемкинской деревни». В результате мы сумели испортить то, к чему надо было относиться бережнее, – рабочие отношения с американской администрацией. Если целью Смоленской площади было раздражение самой сильной и богатой страны, то эта цель достигнута»399.
Очередной кризис в отношениях со Спецкомиссией ООН разразился в 1997 году. В этот момент министром иностранных дел был Е.М. Примаков, который считал, что американцам нужен предлог для нанесения нового военного удара. Саддам Хусейн потребовал немедленно выслать из Ирака инспекторов-американцев. Чтобы показать С. Хусейну серьезность обстановки, Россия поддержала резолюцию Совета Безопасности с осуждением Ирака, которая была принята единогласно.
Мало того, 17 ноября Ельцин направил Саддаму Хусейну послание: «Мы делаем все от нас зависящее, чтобы не было нанесено удара по Ираку. Сегодня в 10.00 я еще раз по телефону говорил об этом с президентом Б. Клинтоном… Просил бы вас не только публично подтвердить, что Ирак не только не отказывается от сотрудничества со Спецкомиссией, но и предложить инспекторам Спецкомиссии вернуться в Ирак для нормального продолжения их работы. Естественно, при этом имелось в виду возвращение в прежнем составе… Просил бы вас очень серьезно отнестись к этому моему посланию»400. Почти немедленно по договоренности в Москву вылетел Тарик Азиз (заместитель премьер-министра Ирака в 1979–2003 годах). 17–19 ноября с ним были переговоры. Спецкомиссия была возвращена в Ирак 20 ноября. Конфликт был урегулирован при посредничестве России. Но он вновь разгорелся уже в следующем году, что привело к американским военным ударам по Ираку.
Россия считала, что если была доказана полная ликвидация того или иного оружия массового уничтожения и возможности его производства, соответственно нужно было ослаблять или снимать ряд санкций. Эту позицию поддерживали Франция и Китай. Однако США и Великобритания были готовы пойти на отмену или ослабление санкций только в случае закрытия всего досье по всем ОМУ и ракетам.
Вызывающее поведение Саддама Хусейна давало новые поводы для США и Великобритании осуществлять военно-политическое давление на Ирак.
В качестве вознаграждения иракцы именно российским компаниям предоставляли большие возможности ввозить в Ирак продовольствие и товары невоенного назначения. Экономический результат для России был ограниченным и не лишен иронии, потому что сама страна уже не была способна обеспечить производство и экспорт многих товаров. А «российские компании» действовали из офшоров в качестве посредников других стран.
Иракское правительство подписало контракт на разработку нефтяных месторождений Западная Курна с российской компанией. Однако его вступление в силу было обусловлено полной отменой санкций. Пока же российская дипломатия так и не сдержала ни военного пыла США, ни провокационного поведения Саддама Хусейна.
