Спорным остался вопрос транспортировки энергоносителей по подводным трубопроводам. Речь шла о проекте поставки газа из Туркменистана по дну Каспийского моря в Азербайджан и далее в Европу в рамках так называемого «Южного газового коридора». Россия и Иран выступили против этого, обосновывая свою позицию заботой об экологии Каспийского моря. Но было ясно, что обе страны не заинтересованы в появлении конкурента в виде туркменского газа на европейских рынках.
В целом разногласий между прикаспийскими государствами осталось немало. «На IV Каспийском саммите, – пишет российский исследователь А.М. Иванов, – не удалось достичь главного – согласовать и подписать всеми прикаспийскими странами давно ожидаемую всеобщую Конвенцию о распределении прав на акваторию, морское дно и ресурсы Каспийского моря»479.
В июле 2005 года Иран получил при поддержке России статус наблюдателя при Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Главной целью Тегерана было полноправное членство в ШОС. Возлагались надежды получить его на саммите организации в Екатеринбурге в июне 2009 года, когда Россия была председателем ШОС. Хотя сюда приехал только что вновь избранный президентом Ахмадинежад, дело отложили.
Учитывая, что на переговорах в Вене стороны шли к компромиссу, в 2012–2014 годах наблюдался подъем двусторонних российско-иранских отношений. Состоялся обмен взаимными визитами министров культуры двух стран, заместителей министров иностранных дел. Впервые за четыре года в Иране побывал глава МИД РФ Сергей Лавров. В феврале 2012 года Россию посетил министр внутренних дел Ирана.
Однако экономические отношения переживали не лучшие времена. Наблюдалось падение ВВП Ирана в 2012–2013 годах480. Резко росли потребительские цены, падал обменный курс риала, росла безработица. По неофициальным данным, она достигла 19–20 %, а среди молодежи – до 40 %481. Инфляция росла, многие предприятия обанкротились или оказались на грани банкротства.
Объем нефтедобычи сократился, экспорт нефти уменьшился. Из-за нефтяных санкций в ежегодном исчислении Иран терял от 35 млрд долларов до 50 млрд долларов. Кроме того, Иран оказался отрезан от международной банковской сферы (системы SWIFT)482 и страховки морского транспорта, что резко осложнило торговлю.
Если по итогам 2011 года российско-иранский товарооборот составил 3,75 млрд долларов, то в 2012 году этот показатель снизился до 2,33 млрд долларов.
С 2006 года единственными крупными проектами, реализованными Россией в Иране, было завершение строительства АЭС в Бушере и небольшой по стоимости электрификации участок железной дороги Тебриз – Азаршахр.
Отключение Ирана от системы SWIFT в 2012 году привело к серьезным препятствиям в работе российских банков на иранском направлении.
В 2012 году безрезультатно закончились переговоры крупных российских компаний с иранскими властями по целому ряду проектов. После двухлетних переговоров «Газпромнефть» отказалась от разработки нефтяного месторождения «Азар».
Подписанное в Вене соглашение СВПД несло для России как экономические риски, так и возможности. Увеличение поставок иранской нефти на мировые рынки могло оказывать понижающее давление на цены. Но Ирану требовались большие средства и немалое время, чтобы восстановить нефтедобывающую отрасль, которая пришла в упадок. Инфраструктура по добыче и транспортировке газа была в еще более плачевном состоянии. Россия, имея огромный опыт в газовой сфере, смогла бы участвовать в реализации крупных газовых проектов в Иране. Намечалось сотрудничество в космических исследованиях, самолетостроении. РЖД заявили о намерении заняться электрификацией железных дорог Ирана.
Наиболее эффективным и выгодным полем сотрудничества оставалась поставка вооружений и военной техники.
Вместе с тем некоторые препятствия на пути российско-иранского сотрудничества носили объективный характер.
У России были слабые позиции в конкуренции на иранском рынке, все услуги или проекты предоставлялись государством или крупным бизнесом. С российской стороны интерес к Ирану проявляли «Росатом», «Газпром», «Газпромнефть», ЛУКОЙЛ, «Зарубежнефть», «Татнефть», «Стройтрансгаз», РЖД, КамАЗ, ГАЗ. Аналогичная картина была и с иранской стороны – партнерами выступали иранские государственные или крупные частные компании. Средний и малый российский бизнес пока оказался не в состоянии занять заметное место в ирано-российском деловом сотрудничестве.
Большая часть российской промышленной продукции не была востребована на международных рынках, она отставала от западных стандартов, хотя по соотношению цена – качество в отдельных случаях могла быть конкурентоспособной. Существовали и другие барьеры: недостаточная информация друг о друге, сильная бюрократия с двух сторон, крайне низкий уровень гуманитарных связей, незначительный обмен туристами.
Вести бизнес в Иране было достаточно сложно. По данным Всемирного банка за 2013 год, индекс защиты инвесторов в Иране составлял 147. Для сравнения – индекс Новой Зеландии – 1, США – 6, России – 115, Афганистана – 189483.
Препятствовала деловым связям и специфика иранского менталитета, которую нужно было учитывать: нравственной основой в бизнесе служил принцип «такийя» («осмотрительность»). Шииты привыкли скрывать свои взгляды в государстве, где господствовали сунниты.
«Большинство негативных факторов, воздействующих на развитие отношений России и Ирана, являются объективными, – считают авторы обозрения в РСМД. – Это государственная, политическая и идеологическая структура ИРИ, исламская внешняя и внутренняя политика, национальная психология, специфика нравов и обычаев. Значит, необходимо развивать знания иранских культурных и религиозных особенностей, чтобы использовать их в деловых переговорах и в отношениях с бизнес-сообществом Ирана»484.
Совместные действия в борьбе с исламистскими экстремистами и террористами послужили основой сотрудничества России и Ирана в политическом и военно-техническом сотрудничестве. Но об этом – позднее.
Процитирую, однако, мнение иранского исследователя Кайхана Барзегара:
«…Соглашение по ядерной проблематике между Ираном и группой «пять плюс один», а также возможность сближения Тегерана и Вашингтона спровоцировали суждение о том, что в новых обстоятельствах контакты Ирана с Россией уже не будут такими теплыми и обширными, как прежде. Но разрядка на американском направлении вовсе не обязательно должна произойти за счет отказа от традиционных связей с Москвой. Скорее она обещает им новый потенциал.
…В их (отношениях между Ираном и Россией. – А.В.) основе, прежде всего, стратегическая логика и необходимость отстаивать интересы двух стран в области безопасности, а не экономическая корысть, которая, конечно, является следующим приоритетом. Между тем сближение с США в новых обстоятельствах больше объясняется экономическими, политическими и военными угрозами с их стороны, нежели желанием установить тесные стратегические отношения с этой державой. <…> Россия ценит роль, которую играет Тегеран, и приветствует сильный и уверенный в себе Иран, способный быть якорем стабильности на ее южных рубежах. Россия также верит в необходимость упрочения государственности держав региона»485.
