Афганистан далекий, но кое в чем близкий
Афганистан, казалось бы, стал далеким для России государством. Между ними лежали тысячекилометровые расстояния и обширные территории Казахстана, Таджикистана, Киргизии. После захвата Афганистана талибами в Москве в 90-х годах о нем постарались забыть. Не удалось. Дело было не только в том, что в российском обществе все еще кровоточили раны той войны. Угрозы, исходящие из Афганистана, могли дестабилизировать бывшие советские среднеазиатские республики и перекинуться на Казахстан и непосредственно на Россию. Поэтому после 11 сентября 2001 года операция США вместе с их натовскими союзниками против талибов была поддержана Москвой.
Вооруженные формирования Северного альянса, прежде всего таджиков и узбеков, снабженные Россией и Ираном, взяли Кабул до прихода американцев. Предоставление транспортных коридоров через Россию для войск НАТО в Афганистане помогало им решать свои логистические проблемы. Шел кое-какой обмен информацией. Но, как уже отмечалось, сотрудничество дальше не пошло. Афганский клубок оказался запутанным и многослойным. Поэтому автор предпочитает передать слово первоклассному знатоку Афганистана, дипломату, востоковеду, бывшему послу России в Кабуле (2002–2004).
М.А. Конаровский
[25]486. Я неоднократно давал интервью с оценкой ситуации в Афганистане и вокруг него. Поэтому буду повторяться.
Автор. Не важно. У нас – другие читатели.
М.А. Конаровский. Правление талибов характеризовалось жесткой теократической диктатурой. Страна погрузилась в реальное средневековье. Несмотря на это, талибы, может быть, и смогли бы продержаться у власти довольно долго, если бы не Аль-Каида. Бен Ладен главную свою базу решил обустроить в местных горах. Что касается американцев, то мне кажется, они во многом вынужденно вошли в Афганистан. Одно время в Вашингтоне даже склонялись признать режим талибов, пытались убеждать и нас, говорили нам: «Да что вы волнуетесь, ничего в них страшного нет». Я прекрасно это помню, поскольку в тот период работал в нашем посольстве в Вашингтоне, занимаясь в том числе и афганской проблематикой. Талибы же были в значительной степени креатурой Пакистана. Администрация Клинтона пыталась использовать этот фактор в своих интересах. После терактов 11 сентября американцам уже деваться было некуда. Они и попали в капкан. Жизнь заставляла их ввязываться все больше и больше, брать на себя больше обязательств, в том числе и по перестройке «нового Афганистана» по их клише и западным лекалам. К чему это привело, мы видим сегодня – присутствие в стране войск США и НАТО при нерешенности ни одной из ее проблем на фоне сохранения нестабильности, взрывоопасности и потенциальных угроз соседям.
Автор. В начале столетия мы уже не следовали «прозападному» курсу начала 90-х годов…
М.А. Конаровский. Это так. Однако сразу после распада СССР Россия вряд ли могла себя повести по-иному, поскольку тогдашнее высшее политическое руководство страны считало, что нужно было избавиться от всего «советского наследия» как от нечто совершенно ненужного и вредного. Оно не понимало, что геополитические интересы государства не зависят от идеологии. Стремление любым путем «войти в Запад» и упрощенное понимание миропорядка привели к тем ошибкам, которые еще долго и болезненно будут нам отзываться. Поэтому и ошибки исправлять приходилось в нулевых годах, да и сейчас. Ведь посмотрите: российская внешняя политика во многом повторяет то, что делал Советский Союз: улучшение отношений с «третьим миром», с прошлыми союзниками, стремление установить стратегическое партнерство со странами бывшего СССР, восстановить отношения с Пекином. Хотя остается еще много вызовов, а нынешнее обострение отношений России с Западом может стать и, скорее всего, станет новым водоразделом и во всей мировой политике.
Автор. Вы считаете, что отказ от поддержки режима Наджибуллы после распада СССР был ошибкой?
М.А. Конаровский. Трудно сказать. Нам легко судить из дня сегодняшнего. Ни моджахедам, ни Западу Наджибулла ни как политический деятель, ни как личность был не нужен. Как бывшего союзника его потеряла и Россия, что можно интерпретировать и как то, что он был брошен. Такая же картина наблюдалась применительно к бывшим союзникам и в других странах.
Автор. А каково было отношение России к талибам?
М.А. Конаровский. Естественно – отрицательное. Когда пришедшим к власти моджахедам пришлось воевать за выживание уже с талибами, они не постеснялись обратиться за помощью к России. И получили ее, мы им очень помогали… История, вообще, интересная штука, и далеко не всегда легко представить, как она поведет себя в конкретный момент. Нашей задачей была помощь правительству президента Бурхануддина Раббани, опиравшемуся, главным образом, на формирования бывших моджахедов из Северного альянса. Не дать возможности талибам захватить всю страну и выйти к границам бывшего СССР. Мы всячески работали с американцами в направлении того, чтобы они не признавали режима талибов. Скажу без преувеличения, что с российской стороны была проведена колоссальная работа.
Автор. Полагаете, что непризнание Вашингтоном режима талибов – это достижение российской дипломатии?
М.А. Конаровский. Безусловно. Если бы Москва ничего не делала, то все закончилось бы совершенно по-другому. В конце 1996 года в госдепе открыто обсуждали возможность признания. Активную работу на этот счет американцы проводили и с некоторыми соседними с Афганистаном государствами, в том числе центральноазиатскими. План был такой: сначала талибов признают их соседи, что и сделал Пакистан (а также некоторые наиболее одиозные арабские монархии), а потом уже должна была пойти цепная реакция.
В целом же сформулируем так: Вашингтон судит о степени демократичности или недемократичности иностранных государств, исключительно исходя из своих конкретных внешнеполитических интересов, пристрастий и идеологических постулатов. Агрессивное идеологическое мессианство – основа внешней политики США, которое приобрело новые гипертрофированные формы после распада СССР, который был для них «империей зла», и точка.
Обратите внимание: после распада СССР наша внешняя политика деидеологизировалась, а американская, наоборот, стала еще больше строиться на идеях мессианства. При этом в нынешних международных условиях США могут принимать во внимание специфику одних государств и одновременно проявлять открытое имперское пренебрежение к историческим особенностям других.
Все зависит от идеологического, экономического и военно-политического прагматизма Америки. И никаких сантиментов. Но на этом фоне нередко существует и явное отсутствие логики и просто психологическая неприязнь к конкретным лидерам. Казалось бы, одним из главных достоинств режима Асадов – отца, а сейчас сына в его внешнеполитическом аспекте – было то, что Дамаск не доставлял хлопот Израилю – стратегическому союзнику США на Ближнем Востоке, который, между прочим, оккупировал сирийские Голанские высоты. А если исламисты придут к власти, то они могут потребовать все назад, и будет реальная широкомасштабная война между Израилем и арабами. Казалось бы, поддерживать людей, которые тебе априори могут создать массу проблем в будущем, очень недальновидно. Однако так происходит сегодня.
