Молодой компьютерщик бросил вызов режиму и целому полицейскому аппарату. Гонем сохранял анонимность и взял псевдоним Аль-Шахид, что значит «жертвующий собой».
Когда 14 января протесты в Тунисе привели к падению диктатора, Гонем объявил, что в Египте можно совершить собственную революцию.
Гонем настаивал, что ни он, ни его товарищи не являются лидерами. Он хотел, чтобы люди почувствовали: они сами могут быть властью. У восстания не было вождей.
Видимо, за ним уже следили, и после 25 января его арестовали. Тогда же распространилось сообщение, что Аль-Шахид – именно Гонем. Восставшие на площади Ат-Тахрир объявили его своим символическим лидером и стали появляться на страничке в «Фейсбуке» под названием «Каждый из нас – Гонем».
Раскрытие имени спасло жизнь Гонему. С ним уже не решились расправиться и освободили на пике восстания571.
Гонем знал призывы «Долой!», «Свобода!», «Достоинство!», «Демократия!», программы же у него не было.
Чтобы реально представить себе обстановку тех лет в Ливии, нужно понять, что за личность Каддафи, стоявший во главе страны более сорока лет. Молодой офицер, поклонник Гамаля Абдель Насера, лидера египетской революции 1952 года – антизападной и частично социальной, – Каддафи организовал и успешно осуществил государственный переворот против короля в 1969 году. Затем Каддафи ликвидировал американские и английские военные базы, национализировал иностранные нефтяные компании, банки, собственность королевской семьи, земли итальянских колонистов и попытался строить новую государственность. Как и Г.А. Насер, он установил тесное сотрудничество с СССР и стал закупать (и расплачиваться за закупки) горы советского оружия, но также заводы и технику.
Он был мечтателем. Он мечтал о создании единого арабского государства. Когда проекты провалились, он стал мечтать о создании Соединенных Штатов Африки – дело не пошло дальше деклараций. Он мечтал о создании справедливого общества. Запрещал частную торговлю, что создавало очереди и дефицит товаров в сравнительно богатой стране. Власть формально принадлежала народным комитетам, а на деле – усиливающейся бюрократии, полицейскому аппарату, его ближайшему окружению.
Но Каддафи был опасным, беспощадным мечтателем, диктатором. Чтобы сделать людей «свободными» и «счастливыми», он готов был уничтожать и уничтожал противников и несогласных.
Он оставался бедуинским лидером, убежденным, что он – почти махди, что он несет человечеству «третью мировую теорию». Он вел себя настолько вызывающе и высокомерно, что отталкивал и арабов, и африканцев. Но с помощью ливийской нефти и миллиардных капиталов поддерживал свой авторитет.
США и страны Евросоюза после начала восстания оказались перед дилеммой. После периода антизападной (антиимпериалистической) реальной политики режим Каддафи стал устраивать Запад. Каддафи полупризнал ливийское участие во взрыве американского «боинга», заплатив отступное семьям погибших, по разным оценкам, от 200 млн долларов до 2,5 млрд долларов (до 3 млрд долларов)572. Он отказался от производства ядерного оружия, выдав пакистанцев, которые поставляли ему ядерные технологии573. (Каддафи все же был реалистом и видел, как американцы вторглись в Ирак под предлогом не допустить производства атомной бомбы.) Он вновь пригласил, правда, на выгодных для Ливии условиях, западные нефтяные корпорации в страну. Он заключил выгодные сделки на миллиарды долларов с Италией, Англией, США, Россией, Китаем. Ливийские деньги были вложены в ценные бумаги и недвижимость в странах Запада. Начался процесс приватизации торговли, промышленности, банков, на чем наживалось ближайшее окружение Каддафи и иностранцы.
На его обычную антизападную и антиизраильскую риторику перестали обращать внимание.
В сентябре 2008 года Триполи посетила госсекретарь США Кондолиза Райс. Это был первый визит такого уровня с 1957 года Райс заявила: «Настало время развивать конструктивное сотрудничество между Ливией и США»574.
Но после начала восстания страны НАТО сделали ставку на его свержение. Конец Каддафи известен.
С президентом Сирии Башаром Асадом многие связывали возможность реформ. Башар изучал офтальмологию в Лондоне и был непосредственно знаком и с западным образом жизни, и с западной идеологией. Он свободно говорит по-английски и по-французски, его элегантная жена – урожденная англичанка.
С началом рыночных реформ (2006) ведущие позиции в экономике сосредоточились в руках родственников Башара Асада и близких к ним предпринимателей. «Старая гвардия» баасистов и окружение президента не допустили политических реформ. Правящая элита опасалась разрушительных последствий реформ, как это произошло в Советском Союзе (намек на это содержался в выступлениях Б. Асада). Но авторитет президента сохранялся и в армии, и в широких слоях общества.
В Йемене президент Салех показал чудеса выживаемости путем политического маневрирования и гибкой тактики, сохранив преданность части армии и части племен. Шла гражданская война. Салех наконец согласился уйти, но оппозиция была недовольна достигнутыми соглашениями. Он снова всплыл и остался весомой политической фигурой в Йемене, заключив союз с повстанцами – хуситами.
Действовал ли «вашингтонский обком»?
Официальный Вашингтон знал о растущей социально-политической напряженности в арабских странах, он правильно считал, что нужны реформы, но реформы – сверху, постепенно, демократизация в рамках союза с Западом, хотя и с помощью давления снизу, через неправительственные организации либерального толка. Силу исламистов в Вашингтоне не учитывали или надеялись «приручить» их.
Не удались эти планы. То ли закостенели эти самые элиты в своих привилегиях и традиционных методах «тащить и не пущать», то ли перед их глазами стоял пример саморазрушения коммунистических номенклатур, которые попытались принять западные правила игры и рухнули. Но арабские элиты остались недвижимы. Формы и методы «демократизации по-американски» были отвергнуты лидерами арабских государств. А неправительственные организации снизу, выращенные на американские и западноевропейские деньги, оставались маргинальными и одновременно чужими для масс населения.
Протесты в арабском мире подпитывала целенаправленная американская и в целом западная пропаганда, поддерживали арабские телеканалы, которые продвигали западные ценности в арабской упаковке. После успеха некоторых «цветных революций» на постсоветском пространстве под прицелом оказались арабские страны. Взамен прежнего лозунга «Братьев-мусульман»: «Ислам – вот решение», «Коран – наша конституция» были вброшены новые лозунги: «Демократия – вот решение», «Права человека – вот лозунг борьбы», «Свобода – вот цель». Лозунги для образованной или полуобразованной молодежи – пьянящие, радужные, прекрасные. Кого волнует, что при этом игнорируются тысячелетние традиции своих цивилизаций, традиции коллективизма, нормы социальной ответственности? В сторону! Скинуть все эти традиции с корабля современности!
Через американский Национальный фонд развития демократии575, с бюджетом в десятки миллионов долларов, через развитую сеть неправительственных организаций, через приглашения на учебу, семинары, конференции на Западе присматривались к потенциальным новым лидерам в арабских странах. Их учили, как действовать в случае, если власть отключает Интернет, как организовывать протесты с помощью мобильных телефонов, как распространять идеи посредством «Фейсбука», как направлять работу сайта «Твиттер», как обновлять поступающую информацию и связывать с собою группы протеста.
