Всю жизнь Садат страдал манией величия, а в годы его президентства она приняла, можно сказать, патологические формы, определяющие его поведение и как политика, и как человека. Он не побоялся даже оказаться в смешном положении, когда попытался сопоставить значение своей личности с величием знаменитых египетских пирамид»162.
Когда Садата хоронили, улицы Каира были безлюдны. За гробом следовали лишь лица из его ближайшего окружения, три бывших президента США, тогдашний премьер-министр Израиля Бегин, несколько иностранных делегаций. На похоронах не было крупных арабских лидеров или политических деятелей. Народ безмолвствовал.
Вашингтон нервно реагировал на убийство Садата: 6-й флот в Средиземноморье и силы быстрого развертывания в США были приведены в повышенную боевую готовность.
События в Египте вызвали много тревожных вопросов в Вашингтоне и других западных столицах. Не будет ли в Египте иранского варианта? Сохранятся ли кэмп-дэвидские договоренности? Не повернет ли Египет вновь к союзу с Москвой?
На эти вопросы вскоре были даны успокоительные ответы. Социально-экономическая и политическая ориентация страны на США и в целом на Запад оставалась неизменной. Ни внутренняя расстановка социально-политических сил, ни экономическая, финансовая, продовольственная зависимость от США не позволяли Египту сменить ориентацию.
Новый президент Египта Хосни Мубарак наложил несомненный отпечаток своей личности и на внутреннюю, и на внешнюю политику. Он возродил в первые годы своего правления элементы египетской демократии, установив диалог и со светской, и с умеренной религиозной оппозицией. Он начал и успешно завершил через несколько лет процесс нормализации отношений с арабским миром. Шло сначала медленное, а потом убыстряющееся улучшение отношений с Советским Союзом. Однако в Москве и в тот момент, и позднее не ставили нереалистическую задачу оторвать Египет от США.
В 70-х годах, когда советско-египетские отношения быстро шли к почти полному разрыву, Сирия стала приобретать особое место в советской политике в регионе. По внутренним соображениям и в соответствии со своими общеарабскими амбициями сирийское руководство было резко настроено против ближневосточного урегулирования, и для президента Асада был неприемлем в тот момент путь, по которому во внешней политике пошел Садат.
Сирия стала одним из организаторов антисадатовского, антиамериканского Фронта стойкости и противодействия, что укладывалось в рамки советской политики в регионе. 8 октября 1980 года был заключен Договор о дружбе и сотрудничестве, формализовавший советско-сирийские отношения. Это обеспечило президенту Асаду дополнительную надежду на то, что Израиль не пойдет на военный разгром режима, ограничиваясь отдельными ударами и действиями в Ливане.
Дипломат. В 60-х годах мы смотрели на Сирию с известной долей романтизма, как сейчас говорят – идеологизированно. Но надо нам отдать должное: мы сумели поддерживать ровные отношения с сирийскими режимами – начиная с буржуазного, который возник сразу после провозглашения независимости, через Шукри Куатли, через левацких экстремистов к умеренному асадовскому баасистскому режиму. На всех этих этапах мы все-таки сумели соблюдать какую-то преемственность.
Автор. Но у меня ощущение, что с середины 70-х годов мы увлеклись. Мы слишком всерьез восприняли ставку на Сирию как на своего союзника, слишком много им давали оружия.
Дипломат. Не думаю, что была серьезная ставка на Сирию после кэмп-дэвидских соглашений. Мы не думали, что Сирия может заменить Египет. Но по инерции мы делали ставку на силу, на вооружение Сирии, хотя убеждения, что отношения с Сирией могут изменить баланс сил на Ближнем Востоке, у нас никогда не было.
Автор. Можно ли проследить колебания советской политики по отношению к Сирии?
Дипломат. Сирийцы всегда были для нас желанными, но трудными партнерами. Ведь для нас главным с 1973 года была международная конференция по Ближнему Востоку. Но тогда, в 1973 году, сирийский стол оставался пустым. Они приняли решение не посылать делегацию в Женеву. Это был один из факторов срыва конференции, но нам не удалось сирийцев уломать.
Автор. Были ли у них свои резоны?
Дипломат. Они не доверяли своим египетским партнерам. Они считали, что Египту проще решить свой вопрос с Синаем, ничем не рискуя. Они боялись остаться потом один на один с Израилем. Видимо, с их точки зрения, они сделали правильный расчет, надеясь получить больше, не участвуя в конференции. Ведь через два-три месяца они заключили соглашение о разъединении сил с Израилем на сирийском фронте, то есть обезопасили себя в военном плане. В политических шагах они решили не торопиться.
Автор. А в Ливане?
Дипломат. Вот здесь как раз явно прослеживается линия на получение компенсации в Ливане за Голанские высоты.
Сирийская позиция по отношению к Израилю после 1973 года представлялась достаточно гибкой и сбалансированной, хотя Дамаск время от времени говорил об «освобождении Иерусалима» и порой о «создании Великой Сирии». Реальная недостижимость этих целей позволяла «временно», на уровне реальной политики, достаточно широко маневрировать и достигать взаимопонимания с Израилем или идти с ним параллельным курсом. Фактически в Ливане было достигнуто разграничение на зоны влияния. Впрочем, были и прямые военные столкновения, как в 1982 году.
В июне 1982 года израильский премьер-министр Менахем Бегин, подталкиваемый своим министром обороны «ястребом» Ариэлем Шароном, решился на вторжение в Ливан. Прикрытием для израильских действий был и фолклендский кризис и короткая война между Великобританией и Аргентиной. Целью израильского вторжения было разрушить полугосударственные структуры и военные позиции Организации освобождения Палестины в Ливане, помочь произраильским силам из партии фалангистов в христианской части Ливана захватить власть в Бейруте. В качестве объектов нападения были намечены и сирийские части противовоздушной обороны в долине Бекаа. Израильтяне добились быстрого отката сил ООП в Бейрут, а израильские ВВС нанесли ряд сильных ударов по сирийцам. По израильским данным, было сбито около 90 сирийских самолетов в первые несколько дней военных действий, ракетные комплексы уничтожены163. Очевидно, что израильтянам была поставлена современнейшая военная техника с соответствующей электронной начинкой, что позволило им добиться на тот момент решающего военного превосходства.
Реакция Советского Союза на израильскую интервенцию в Ливане в июне – сентябре 1982 года и израильские удары по сирийским ВВС и подразделениям ПВО в долине Бекаа была в высшей степени сдержанной. Дело ограничилось заявлениями и протестами, резким осуждением Израиля и США и активностью в ООН. Леонид Брежнев доживал последние месяцы, среди кремлевских геронтократов шла борьба за власть, и им было не до Ливана, не до палестинцев, не до Сирии. К отчаянию палестинцев, со стороны Москвы не было сделано даже символического жеста, чтобы затруднить действия Израиля. Репутация СССР в арабском мире пострадала политически. Был нанесен и серьезный удар по престижу советской военной техники. Впрочем, арабский мир оказался в тот момент настолько разрозненным, что никаких действий в поддержку Сирии, палестинцев и Ливана предпринято не было.
