Приведу взгляд на Южный Йемен «сверху», точку зрения человека, стоявшего близко к вершине партийной иерархии, – Р.А. Ульяновского207.
Автор. В Южном Йемене у СССР достаточно тесно переплетались политико-идеологические установки, когда родилось там наше «любимое дитя» в виде этого режима, партии, и военно-стратегические (я помню выражение Горшкова: «Полфлота в Индийском океане за такую базу»). Что было на первом месте?
Р.А. Ульяновский. Поддерживать прогрессивное правительство для того, чтобы иметь возможность, опираясь на него, противопоставлять свои военно-стратегические позиции американским. И наш флот, конечно, играл свою роль.
Автор. Не считаете ли вы, что те преобразования в Южном Йеме не, которые мы называем прогрессивными, все-таки не соответствовали ни структуре, ни характеру южнойеменского общества?
Р.А. Ульяновский. Южный Йемен был классической колонией британского империализма. Там были антибритански настроенные народные массы, рабочий класс. В последнее время у нас пошла мода осуждать эти режимы. Госсектор, например. Мол, не надо, пусть развиваются по буржуазному пути.
Автор. Но сейчас рухнули прежние режимы и в Восточной Европе. Они явно идут с одним вектором – на Запад.
Р.А. Ульяновский. Я с вами не согласен.
Автор. Сейчас меняемся мы сами, меняем многие установки внутри страны. В этих условиях режимы в «третьем мире», которые взяли некоторые черты советской модели, выглядят одиозно: чрезмерная национализация торговли, чрезмерная коллективизация в деревне, чрезмерный упор только на государственный сектор в промышленности, не говоря о политических структурах.
Р.А. Ульяновский. У них государство стало нянькой своей экономики. Да! А где у них национальная буржуазия, которая поднимет промышленность? Ее нет. Помещиков тоже нет – мужики прогнали. Вы называете это коллективизацией? А я называю это кооперацией.
Автор. Вы меня извините, но, видимо, здесь мы можем поспорить. Когда я был в Адене до коллективизации, или до кооперации, аденский рынок и все побережье были завалены рыбой. Как только они кооперировали рыбаков, рыба исчезла. Это пример классический. Эти перегибы были не без нашего влияния, не без того догматизма, который вбивался им в голову с помощью нашей же партийной школы. Определенная доля ответственности лежит и на нас.
Р.А. Ульяновский. Нет! Этой ответственности мы на себя не возьмем. Мы преподавали теорию. Они осуществляли практику. В практическую политику мы не влезали. И даже больше того, всегда им говорили, что надо быть осторожными, надо быть осмотрительными, исходить из своих возможностей.
Не стоило спорить с Р.А. Ульяновским. На дворе была уже другая эпоха, понять и принять которую могли лишь люди, не отягощенные грузом прежних убеждений.
Ректора Дипломатической академии О.Г. Пересыпкина, бывшего посла в Йемене и Ливии (а после дипакадемии посла в Ливане), вряд ли можно было отнести к тем, кто разделял взгляды Р.А. Ульяновского.
Автор208. Согласитесь ли вы, что наш подход к революционно-авторитарным режимам был идеологически окрашен и затруднял нашу государственную политику?
О.Г. Пересыпкин. Я согласен в том смысле, что в определенные моменты у нас идеологические оценки давили на государственные интересы и тогда в ущерб государственным интересам и принимались решения, невыгодные СССР. Известно, что Южный Йемен считался государством социалистической ориентации, то есть ориентировался на научный социализм, положил в основу принципы марксизма-ленинизма. И мы помогали ему создавать по нашему образу и подобию все те структуры, которые есть у нас. Мы посылали большие группы наших экспертов, которые учили их делать именно то, что мы сами сейчас отвергаем. Одна партийная школа с нашими преподавателями идеологически запутала их и одогматила. Мы подготовили для Южного Йемена несколько сот кандидатов, докторов наук, переучили весь партийный аппарат, весь государственный аппарат, все вооруженные силы.
Автор. Какая составляющая курса по отношению к Южному Йемену все же доминировала – политико-идеологическая, когда мы сами стали жертвой собственных иллюзий, или военно-стратегическая?
О.Г. Пересыпкин. Пожалуй, они шли параллельно. И стратегические, и идеологические интересы. Мы считали, что Южный Йемен – это уникальный случай. В маленькой стране нам будет легче разобраться и создать успешную модель, чем в таком огромном государстве, как Египет. Мы исходили из постулата, что научный социализм – универсальная теория, и именно здесь хотели доказать, что небольшая, слаборазвитая арабская страна, бывшая английская колония, взяв на вооружение лозунги научного социализма, семимильными шагами пойдет к светлому будущему…
Автор. И мы закрывали глаза на то, что страна переживала экономический упадок?
О.Г. Пересыпкин. Все это было. Но цель была – помочь им «строить социализм». Наши специалисты составляли проекты, пятилетние планы развития. Практически в каждом министерстве сидели два-три наших советника, которые в лучшем случае исходили из собственного опыта. Утверждают, что руководители Южного Йемена завели страну в экономический тупик, но я им прощаю это. Они смотрели в рот старшим братьям, людям, которые «построили социализм», у которых за спиной огромная, могучая страна, опытная, мудрая партия. Естественно, они делали то, что мы им советовали. Поэтому неудачу «стран социалистической ориентации» я отношу еще за счет и нашей помощи, и нашего влияния. Но, безусловно, наши ошибочные представления накладывались на их традиции, на племенные отношения. Расцветал такой ядовитый цветок, который трудно себе представить. Возьмем хотя бы январские события 1986 года, когда две партийные группировки, имея один устав, одну программу и, собственно, ничем не отличаясь друг от друга, схлестнулись до страшной резни…
Автор. …потеряв несколько тысяч человек из своей собственной немногочисленной элиты, в которой страна нуждается при любом режиме.
О.Г. Пересыпкин. Да. Во всяком случае, это показывает, что есть и наша ответственность. Южнойеменские руководители просили у нас помощи в создании армии. Мы понимали, что армия – это непроизводительные расходы при их очень скромных доходах. Но мы им поставляли огромное количество вооружений, готовили офицеров. Потом давали кредиты на «погашение» военных расходов.
Автор. Может быть, в принципе мы не ставили задачу стравить их с Северным Йеменом, с Саудовской Аравией, Оманом. Но объективно укрепление армии, авиации, вот эти горы оружия – все это подталкивало в направлении жесткости.
О.Г. Пересыпкин. Более того, я хочу сказать, что мы в общем-то передавали им наш менталитет, наши представления того периода. Мы считали, что если тебя обижают, если есть хоть какая-то вероятность нападения на тебя, то надо не вести переговоры, а вооружиться до зубов и быть готовым отразить нападение, что мы и сами делали. Предположим, была угроза со стороны Саудовской Аравии. Но вместо того чтобы посоветовать начать переговоры, найти хоть какие-то компромиссы – вот вам еще сто танков, еще самолеты… Следующий раз они обращаются, что опять-де какая-то угроза, мы опять что-то даем.
