В протоколе заседания политбюро от 31 октября 1979 года говорилось:
«Совпосольству в Кабуле, Комитету госбезопасности СССР, Министерству обороны и международному отделу ЦК КПСС изучать политику и практические действия X. Амина и его окружения в отношении афганских интернационалистов, патриотов, а также кадров, прошедших обучение в Советском Союзе и социалистических странах; реакционного мусульманского духовенства и вождей племен; внешнеполитических связей Афганистана с Западом и в особенности с США, а также с КНР. При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота Х. Амина в антисоветском направлении, внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны»245.
Политический приговор Амину в Москве был подписан. Но как его осуществить? Стали собирать в кулак оппозиционные Амину «здоровые силы в НДПА» из выживших парчамистов во главе с Бабраком Кармалем и отстраненных от власти халькистов. Работу в этом направлении интенсивно вело КГБ. Но реальных возможностей у этих оппозиционеров не было. Самого президента Афганистана решили ввести в заблуждение, пригласить в Москву, не назвав срока визита.
«Молчит история»
Для поддержки переворота Устинов, Андропов, Громыко согласились на необходимость ввода в Афганистан советских войск. Проблема состояла в том, что начальник Генштаба маршал Советского Союза Н.В. Огарков, его заместитель С.Ф. Ахромеев, заместитель министра обороны И.Г. Павловский были против, и они до конца и аргументированно отстаивали свою точку зрения. Но, в конце концов, политические решения принимало политбюро, и они обязаны были подчиниться.
12 декабря 1979 года на политбюро было принято постановление ЦК КПСС № 176/125. Оно звучало просто таинственно:
«Председательствовал тов. Л.И. Брежнев.
Присутствовали: Суслов М.А., Гришин В.В., Кириленко А.П., Пельше А.Я., Устинов Д.Ф., Черненко К.У., Андропов Ю.В., Громыко А.А., Тихонов Н.А, Пономарев Б.Н.
Постановление ЦК КПСС № 176/125 от 12/XII к положению в «А»
1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю.В., Устиновым Д.Ф., Громыко А.А.
Разрешить им в ходе осуществления этих мероприятий вносить коррективы непринципиального характера.
Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю.В., Устинова Д.Ф., Громыко А.А.
2. Поручить тт. Андропову Ю.В., Устинову Д.Ф., Громыко А.А. информировать политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.
Секретарь ЦК Л. Брежнев № 997 (1 л.)»246.
Постановление было написано от руки К.У.Черненко.
«Но вот что интересно, – сообщает Гриневский. – Как мне удалось выяснить, в обсуждении мероприятий, предложенных этой могущественной «тройкой», участвовали 22 человека, и ни один из них до сих пор не проговорился, что они обсуждали. Только много лет спустя помощник генерального секретаря Александров рассказал мне под большим секретом, что эти мероприятия состояли из трех главных блоков:
– устранение Амина спецподразделениями КГБ, изложенное в самых общих чертах, без деталей; из доклада нельзя было понять, идет ли речь об аресте или об убийстве Амина;
– ввод советских войск в Афганистан для поддержки этой акции, на случай если в его защиту выступят верные Амину спецподразделения; после этого советские войска станут гарнизонами в крупных городах, высвободив афганскую армию для борьбы с повстанцами;
– пропагандистское обеспечение этих двух акций.
Просил Александрова опубликовать эти воспоминания, но он категорически отказался.
– Почему? – удивился я.
– Вы что – не понимаете? Меня же убьют!
Андрей Михайлович умер; поэтому я свободен от данного ему обещания не писать об этом при его жизни»247.
На том историческом заседании сам немощный Брежнев едва держался и немедленно покинул зал после принятия решения. Все члены политбюро поставили свои подписи, некоторые – постфактум. Подписи Косыгина нет. Он был болен и на заседании не присутствовал.
Добавим к оценке этого решения мнение Корниенко:
«Насколько мне потом удалось реконструировать развитие событий, мучительные размышления «тройки» над проблемой – вводить или не вводить войска – продолжались в течение октября, ноября и первой декады декабря. 10 декабря 1979 года Устинов дал устное указание Генеральному штабу начать подготовку к десантированию воздушно-десантной дивизии и пяти дивизий военно-транспортной авиации, повысить готовность двух мотострелковых дивизий в Туркестанском военном округе и доукомплектовать до полного штата понтонно-мостовой полк без постановки перед ними конкретных задач.
Но окончательное политическое решение о вводе советских войск в Афганистан было принято во второй половине дня 12 декабря 1979 года узкой группой советских руководителей: Брежневым, Сусловым, Андроповым, Устиновым и Громыко (упоминавшийся в некоторых публикациях Косыгин, по моим данным, не присутствовал – он в эти дни был в больнице). Начальник Генштаба Огарков просидел часа два в соседней комнате, его мнением не поинтересовались. Выйдя из комнаты, где шло обсуждение, Устинов сказал ему: «Решение принято. Поехали в Генштаб отдавать команды». Об этом мне рассказывал сам Огарков.
Таким образом, роковое решение приняли даже не полным составом политбюро ЦК КПСС, хотя затем задним числом было оформлено рукописное постановление политбюро, на котором расписались почти все его члены. Однако подпись Косыгина на нем так и не появилась. Я думаю, это тоже сыграло свою роль в решении Брежнева отделаться от него при первом подходящем случае.
Решающее значение для формального одобрения Брежневым предложений Устинова, Андропова и Громыко о вводе войск в Афганистан имел, я уверен, тот факт, что оно было поддержано М.А.Сусловым»248.
Узнаем ли мы когда-нибудь правду? Лучше всего на этот вопрос ответил бывший начальник советской внешней разведки Л.Н. Шебаршин:
«Секретных документов, освещающих процесс принятия решения о свержении X. Амина, создания правительства во главе с Б. Кармалем и вводе советских войск в Афганистан, в КГБ не существует. По рассказам моих друзей, немногие документы исполнялись от руки, в единственном экземпляре и были уничтожены по личному распоряжению Ю.В. Андропова. Не знаю, чем руководствовался Юрий Владимирович. Историкам афганской военно-политической кампании придется довольствоваться самым ненадежным материалом – официальными документами и свидетельствами очевидцев.
Не обнаружено таких документов и в Министерстве обороны. Когда занимавшиеся их розыском доложили об этом новому министру обороны Д.Т. Язову, тот не поверил. Но это факт: даже в досье Совета обороны ничего не найдено, кроме просьбы Устинова решить вопрос об оплате ратного труда ограниченного контингента советских войск, вступивших в Афганистан.
Не думаю, что такие документы могли сохраниться и в МИДе. Потому что если они туда и попадали, то только для личного ознакомления Громыко, и тут же забирались обратно. Во всяком случае, Шеварднадзе пробовал разыскать их, но безрезультатно.
