— Я расследую исчезновение вашего бывшего шефа, Павла Николаевича Стрешнева.
— Вы? — Женщина еще больше насторожилась. — Вы совершенно не похожи на милиционера… то есть на полицейского!
— А разве я сказал вам, что я из полиции?
— Вы сказали, что расследуете дело.
— Совершенно верно! Я — дознаватель страховой компании, с которой работает банк, где Стрешневы держали свои деньги. Думаю, вы знаете, что большая часть денег пропала, и мне поручено выяснить обстоятельства этого дела.
— Ах, страховая компания… — Выражение лица Марины Константиновны снова переменилось. — Да что же я с вами так разговариваю! Вы спасли моего Глебушку, а я к вам с недоверием… — Женщина вздохнула: — Понимаете, после того, как пропал Павел Николаевич, у меня были большие неприятности. Меня уволили. Жена Павла Николаевича была ко мне так несправедлива! Она бросила мне в лицо совершенно беспочвенные обвинения! Она назвала меня… Я даже не хочу повторять эти слова!
— Ну, — осторожно сказал Леня, — нельзя судить женщину в ее положении слишком строго. Она ведь многое потеряла. И так неожиданно.
— Возможно, вы правы, — сухо согласилась бывшая секретарша. — Хотя теперь я ей, пожалуй, даже благодарна: ведь благодаря тому, что она выгнала меня с работы, я могу проводить больше времени с моим птенчиком, моим зайчиком, моим Глебушкой. — Она снова склонилась над коляской и заворковала, потом опомнилась и проговорила, покосившись на Маркиза: — Не знаю, зачем я вам все это рассказываю, вы здесь совершенно ни при чем! Задавайте мне любые вопросы, я постараюсь помочь вам всем, чем могу! — Она огляделась по сторонам и добавила: — Я бы вас пригласила домой, но мне нужно еще погулять с Глебушкой, хотя бы час.
— Конечно, я понимаю! — заторопился Маркиз, сознавая, что железо надо ковать, не отходя от кассы, особенно учитывая переменчивый характер собеседницы. — Я с удовольствием прогуляюсь с вами! Тем более такая хорошая погода.
Марина Константиновна покатила коляску по тротуару, с гордостью поглядывая на встречных женщин соответствующего возраста. Маркиз пошел рядом с ней, задавая вопросы.
— Скажите, каким человеком был Павел Николаевич? Вы, как его секретарь, должны были знать его лучше всех.
— Почему — был? — покосилась на него женщина. — Не нужно употреблять это слово — «был», еще сглазите. Павел Николаевич — замечательный человек! Он всегда был ко мне внимателен, помнил о моем дне рождения, делал мне небольшие приятные подарки, не заставлял перерабатывать. Да, вы правы, я очень хорошо его знала. То есть знаю. — Она смешалась. — Ведь я работала с ним много лет. Вот что я вам скажу: эта женщина, его жена, совершенно о нем не заботилась! Их брак… в общем, она жила для себя, он много работал, а она…
— Вот как? — заинтересованно переспросил Маркиз. — Так может быть, у него был кто-то еще? Какая-то другая женщина?
— Что?! — В голосе Марины Константиновны зазвучало праведное возмущение. — Это сплетни! Это беспочвенные слухи! Уверяю вас: у него не было никакой другой женщины! Уж я-то непременно заметила бы, если бы что-то было!
— Сплетни? — Маркиз изобразил сомнение. — Но ведь была женщина в банке. Она исчезла вместе с Павлом Николаевичем в тот же самый день, значит…
— Ничего это не значит! — перебила его собеседница. — Мало ли, что болтают!
Из коляски донесся тоненький писк. Марина Константиновна всполошилась и защебетала:
— Проснулся, мой маленький. Проснулся, мой ангелочек. Глупая бабушка тебя разбудила.
Она принялась покачивать коляску, вполголоса напевая:
— Баю-баю-баиньки, приходили заиньки, приходили заиньки, нам мешали баиньки.
Через минуту женщина удовлетворенно кивнула и вполголоса проговорила:
— Заснул. Пойдемте вон туда, в сквер, поговорим. Там нам никто не помешает.
Они перешли дорогу (на этот раз без эксцессов) и устроились на скамейке в сквере. Марина Константиновна убедилась, что ее внук крепко спит, и повернулась к Маркизу:
— Так вот что я вам скажу. Кстати, извините, я не расслышала, как вас зовут.
— Леонид, — представился Маркиз.
— Так вот, Леонид, вы правы: я хорошо знала Павла Николаевича, я проработала с ним рядом много лет. И я точно вам скажу: у него не было никакого романа. — Она сделала небольшую паузу, заботливо взглянула на внука и продолжила: — Если у мужчины начинается новый роман, это трудно не заметить. Он очень меняется: начинает тщательнее следить за одеждой, что-то меняет в своей внешности. Например, никогда не носил галстуки — и вдруг купил сразу три… или что-нибудь еще более радикальное. Допустим, никогда не делал даже простую зарядку, а тут вдруг записывается в бассейн и тренажерный зал. Наблюдательная женщина непременно это за-метит!
«Она права, — подумал Маркиз, — Лолка мне то же самое как-то говорила».
— Далее, влюбленный мужчина становится рассеянным, невнимательным, начинает задумываться, забывает о важных встречах, следит за телефоном, как будто от каждого звонка зависит его жизнь.
«Вот это уже спорное заявление! Здесь многое зависит от характера мужчины. Я, например, никогда ничего не путаю и не забываю. Даже когда познакомился с…»
— Так вот, ничего похожего не было! — уверенно проговорила Марина Константиновна.
— Вы уверены? — на всякий случай спросил Маркиз, хотя у него не было причин сомневаться.
— На все сто процентов, — ответила женщина без колебаний. — Павел Николаевич в последнее время ничуть не изменился, даже галстука нового не купил, носил старые, которые жена дарила ему по всяким поводам. Кстати, ужасные галстуки.
— Да, но сотрудницы той девушки из банка, как ее, Перепелкиной, хором утверждают, что у нее был роман с Павлом Николаевичем.
Маркиз успел-таки просмотреть кое-какие материалы из тех, что дала ему клиентка, чтобы быть в курсе.
— Не знаю, не знаю. — Марина покачала головой. — Про ту девицу ничего не могу вам сказать, но что у Павла Николаевича никого не было — это я вам гарантирую!
В это время из коляски снова донесся писк.
— Проснулся, мой птенчик! — защебетала Марина Константиновна. — Проснулся, мой котик! Глупая бабуля тебя разбудила! — И она бросила на Маркиза взгляд, ясно говоривший, что аудиенция закончена, у нее есть более неотложные дела.
— Спасибо, — протянул Маркиз. — Вы мне очень помогли. Правда, я еще хотел бы, чтобы вы рассказали мне о том, что делал Павел Николаевич перед тем, как исчез.
— Ну, вы видите, мне некогда, Глебушка проснулся, — нелюбезно ответила женщина. Тут она снова вспомнила, чем она обязана этому милому мужчине, и смягчилась: — Знаете что, рассказывать вам это все будет долго, но я вам могу отдать свой ежедневник.
— Что? — переспросил Маркиз.
— Блокнот, в который я записывала все поручения Павла Николаевича, все звонки — входящие и исходящие, а также все его поездки.
