Стоимость была проставлена в самом низу договора мелким шрифтом, но сама сумма была достаточно крупной.
Итак, Лола подписала договор, внесла в кассу сумму аванса, после чего дама в сари проводила ее в раздевалку. Здесь она указала Лоле шкафчик, в котором висела униформа ученика школы — длинный бесформенный балахон оранжевого цвета.
Переодевшись в этот балахон, Лола убрала свою одежду в металлический шкафчик. При этом она вспомнила, как в далеком детстве (так и хочется сказать — босоногом, но это было бы поэтическим преувеличением) ходила в детский сад. Там у нее тоже был собственный шкафчик, на дверце которого была нарисована очень красивая бабочка-крапивница. Здесь же на каждом шкафчике был изображен символ Школы — глаз на ладони, точно такой, как на том талисмане, который они с Маркизом нашли в ресторане «Цветок персика» рядом с замороженным трупом Алены Перепелкиной.
Вспомнив скрюченное, смерзшееся в глыбу тело Алены, Лола невольно вздрогнула.
Это не укрылось от взгляда ее провожатой, которая улыбнулась с пониманием и проговорила:
— Многие из наших учеников чувствуют невольный трепет перед встречей с гуру! Это так понятно! Он удивительный, выдающийся человек! Но не надо его бояться — он прост и доступен! Ну что ж, пойдемте, я вас представлю ему и группе!
Они прошли по узкому коридору и вошли в просторный зал, где с десяток людей разного возраста в оранжевых балахонах сидели, скрестив босые ноги, на вытертых ковриках. Напротив них в такой же позе сидел лысый, очень загорелый мужчина лет шестидесяти с темными, выпученными глазами, в таком же, как и у остальных, оранжевом балахоне.
— Теперь, это, представьте, как внутренняя энергия «кундалини» перетекает по вашей прямой кишке, — вещал гуру, обводя внимательным взглядом учеников.
Ученики надули щеки и дружно запыхтели.
— Курочкина, — строго проговорил гуру, — вы недостаточно ярко это представляете!
— Я стараюсь, Учитель! — пропыхтела полная дама лет сорока. — Я стараюсь, но чувство гармонии никак не приходит!
— Плохо, это, стараетесь, — бросил ей гуру. — Впрочем, это, нам все время мешают. Почему в зале посторонние? — Он недовольно взглянул на женщину в сари.
— Это не посторонние, Учитель! — ответила та, почтительно поклонившись и сложив руки. — Я привела к вам новую ученицу. Эта достойная женщина находится в духовном поиске, и ей требуется провожатый.
— Пусть, это, приходит вместе со своим духовным поиском на занятия новой группы!
— Простите, Учитель, но она очень просила, чтобы вы позволили ей присоединиться к этой группе. В ней чувствуется большой духовный потенциал, кроме того, она уже внесла аванс, так что, я думаю, она быстро нагонит остальных учеников!
— Аванс? — переспросил гуру. — Ну ладно, это, пусть остается!
Лола взяла в дальнем углу комнаты свободный коврик и заняла место среди остальных учеников.
Она регулярно посещала спортивный зал, какое-то время занималась йогой, так что не думала, что у нее будут проблемы.
Единственное, что ей немного мешало, — это то, что лицо гуру казалось ей удивительно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где же она его видела.
Он тем временем командовал:
— Сейчас все приняли позу льва!
Ученики встали на колени, выпучив глаза, широко раскрыв рот и как можно дальше высунув язык. Лола поглядела на своих соседей и сделала то же самое.
— Курочкина! — строго проговорил гуру. — Вы опять не стараетесь! Разве это похоже на позу льва? У вас вышел не лев, а какой-то доберман-пинчер! Вот взгляните на нашу новую ученицу. Она только первый раз на занятии, а как старается!
— Я тоже стараюсь, — чуть не плача, ответила несчастная Курочкина. — У меня просто не получается!
— Значит, плохо стараетесь! — Гуру обвел строгим взглядом зал и продолжил: — Теперь все глубоко вдохнули и, это, полностью выдохнули, стараясь вместе с воздухом выдохнуть все свои проблемы, от сексуальных до финансовых! Курочкина, ну в чем дело? Я же вижу, что вы, это, выдохнули не все проблемы!
— Да, не все, — простонала Курочкина. — Я никак не могу выдохнуть конфликт с Марьей Степановной из налоговой инспекции!
— Так дело не пойдет! — Гуру повысил голос. — Сколько раз я повторял вам, что все свои житейские дела: налоговую инспекцию, санитарный, это, надзор, конфликты с родственниками — вы должны оставить за дверью этого зала! Если вы принесете их сюда, у нас с вами, это, ничего не выйдет! С таким грузом вы не сможете выйти в полноценный астрал! Вы понимаете это, Курочкина?
— Понимаю… — выдохнула та. — Понимаю, но ничего не могу с этим поделать!
— Больше надо, это, работать! Теперь все снова вдохнули и приняли, это, позу трупа!
Все ученики послушно вытянулись на ковриках. Лола тоже легла на спину и расслабилась.
Гуру поднялся и неторопливо пошел вдоль ряда учеников. Остановившись рядом с Лолой, он присел на корточки и проговорил вполголоса:
— У вас, это, большие способности. Но расслабляетесь вы, это, еще не до конца. Я думаю, вам, это, нужны дополнительные занятия. Индивидуальные. Приходите, это, сегодня вечером, часам к восьми. Я вас, это, научу как следует расслаб-ляться.
Чтобы у Лолы не осталось никаких сомнений, он чувствительно ущипнул ее за ляжку.
И тут она вспомнила, где видела его раньше!
Десять лет назад, когда она училась в театральном институте, этот «гуру» преподавал у них на курсе историю мировых религий.
До того, в советские времена, он преподавал историю партии и какие-то смежные дисциплины, был доцентом. Потом эта тема стала неактуальной, но у доцента сохранились в институте связи, и его не выгнали, только сменили специализацию. Правда, в истории религии бравый доцент разбирался как свинья в апельсинах, путал буддистов с баптистами, а кришнаитов с крестоносцами, зато пропагандировал на своих лекциях здоровый образ жизни и патриотический подход к театру.
— Мы, работники культуры, должны бороться, это, с тлетворным влиянием запада! — кричал он с институтской кафедры, брызгая слюной. — Мы должны каленой, это, метлой насаждать в театре отечественный репертуар! Всякие, это, Теннеси Уильямсы и Юджины, извиняюсь, О’Нилы разлагающе действуют на нашу прекрасную молодежь! Что они могут принести нашему зрителю, кроме пессимизма, сомнений и низкопоклонства перед буржуазными ценностями? Их внедряют сотрудники западных спецслужб!
— А Шекспир? — подавал голос с последнего ряда отличник Костя Ласточкин.
— Шекспир — это другая тема, — отмахивался от Ласточкина доцент. — Об этом мы с вами поговорим на экзамене. А сейчас вы должны усвоить, что есть прекрасный отечественный репертуар: Вишневский, Тренев, Погодин, в крайнем случае Арбузов.
— А какое отношение театральный репертуар имеет к вашему предмету — истории религии? — не сдавался Ласточкин.
