Вот только у вкусной еды был один недостаток — после нее ужасно хотелось спать. Как раз когда мы подъезжали к дамскому салону, я сцеживала зевок в кулак.
— Потерпи немного. Я обещаю, как только племянник уйдет с приема, а он навряд ли задержится, мы сразу же покинем вечер и я отвезу тебя домой.
Мне лишь вспомнились слова бабули: «Хочешь усложнить себе жизнь — начни безоговорочно верить мужчинам».
Салон встретил нас обходительными прислужницами, кучей нарядов и тонким флером изысканности и шика.
— Девушки, у вас времени ровно до седьмого удара колокола, чтобы подготовить мою спутницу к званому вечеру. За расторопность плачу вдвойне, — пресек щебетание работниц салона Вердэн и получил букет улыбок.
А вокруг буквально закружилась толпа. У меня была стойкая ассоциация с отгламуренным цыганским табором. Затянутым в атлас, напудренным и вышколенным на английский манер, но табором. Ибо только цыганки могут за пару прикосновений тебя разуть, раздеть и опростоволосить. И хотя платье осталось при мне, но ощущение-то никуда не делось.
Дэн куда-то незаметно исчез, а вот я после толпы модисток очутилась в кресле с низкой спинкой. В зеркале отразилась невысокая полненькая смуглянка, стоявшая за моей спиной. Широкоскулая женщина средних лет заворковала над моими волосами. Ее руки нежно, почти невесомо касались головы, которая становилась с каждой секундой все тяжелее. Как я уснула, даже не помню, а очнулась от легких прикосновений к плечу. Кто-то меня аккуратно будил.
— Лесса, просыпайтесь. Я закончила.
Шея затекла и отозвалась покалыванием. Открыла глаза, посмотрела в зеркало и замерла. Это была я и не я одновременно. Высокая прическа открывала тонкую шею. Подведенные помадой губы, взгляд, который за счет теней стал глубже и ярче, скулы, казавшиеся благодаря румянам еще выше.
Пока я рассматривала себя, в зал вошли двое: молоденькая модистка и дородная портниха. Последняя держала на вытянутых руках ткань. Они остановились в нескольких шагах от меня, и модистка стянула кисейное покрывало с рук швейной мастерицы.
Я на миг перестала дышать: карминовый шелк с серебряной вышивкой сиял так, что возникала невольная ассоциация с рубином. Это было не платье, а произведение искусства. Захотелось протянуть руку, чтобы потрогать.
— Не стоит, — опередила меня модистка. — Лучше в перчатках. Пальцы оставляют следы на ткани.
Предложенные мне белые ажурные перчатки были ко всему еще и напудрены, отчего ладони сами словно скользнули в них. А потом пришлось поднять руки, чтобы на меня через голову надели платье. Оно было идеально во всем, кроме одного: сотни мелких пуговичек, на которые застегивалось, причем со спины. Модистка же, не усомнившись ни на миг, взяла в руки крючок и ловко, со знанием дела, начала мне их застегивать.
Когда все было закончено, я еще раз повернулась к зеркалу. Хороша. Хороша настолько, что удивительно самой.
Модистка довольно улыбнулась и, протянув мне руку, промолвила:
— Прошу за мной.
Путь оказался недолгим. Всего два десятка шагов. Но когда я вышла из-за ширмы, то Вердэн, ожидавший меня, так и замер, не договорив фразы, обращенной к собеседнице.
Он сглотнул, буквально впившись в меня взглядом.
— Я же говорила вам, крауф, что ваша спутница будет сиять! Так оно и есть. Рубин. Истинный ограненный рубин.
— Спасибо, лесса Бейлинэль, — сипло произнес Дэн, все так же не отрывая от меня взгляда.
А потом, словно опомнившись, протянул руку:
— Лесса Рейнара, прошу.
Я не успела вложить свою ладонь в его, как откуда-то сбоку недовольно фыркнуло:
— Просит он! А меня? Кто бедную Энжи возьмет?
Я обернулась. На полу сидела не крысявка. Песец. Карликовый упитанный песец. Отчего-то это показалось мне едва ли не знамением судьбы.
Сумеречный же, и не подозревая о том, что я родом оттуда, где флора и фауна — не только компонент биоразнообразия, но и емкая характеристика ситуации, будь то белочка, хрен или полярная лисица, подхватил Энжи.
— Куда без тебя? — философски вопросил он.
Энжи лишь хмыкнула и заработала лапами, усиленно просясь ко мне. Делать нечего, я взяла ее и подумала, что дама с собачкой или горностаем — это уже скучно, а вот с карликовым упитанным песцом…
Надо сказать, что так подумала не только я, но и гости, званые на суаре. Меня с Энжи на руках провожали заинтересованными взглядами, пока я курсировала рядом с Дэном по залу. И к кому бы мы ни подходили, Вердэн представлял меня исключительно как Рейнару Эрлис, не указывая ни родства, ни титула.
В какой-то момент Дэн извинился и оставил нас с Энжи в компании бойкого старичка. Дедок, улыбнувшись, хитро вопросил:
— Рейнара, а вы что предпочитаете читать, романы или газеты?
Потеряв бдительность, чуть было не произнесла «посты в Интернете», но, вспомнив бабулю, выдала:
— Конечно, газеты! А то откуда бы я знала, что мы в империи замечательно живем?
Старичок, который как раз в этот момент затягивался трубкой, раскашлялся и начал хлопать себя по груди:
— Кхе-кхе-кхе!
Лишь спустя несколько секунд я поняла, что его душил не столь табачный дым, сколь смех.
— А вы мне определенно нравитесь! — огорошил меня он. — Одобряю выбор Дэниэля.
Я хотела возразить, что я не выбор, а скорее необходимость, когда почувствовала спиной взгляд. В углу на стульчике сидела Смерть. Закинув ногу на ногу, она возмущенно уперла костлявую руку в бок, а фалангами второй раздраженно отбивала ритм. Надо ли говорить, что весь ее вид говорил о том, как она рада меня видеть? Причем это ее чувство было взаимным, страстным и всепоглощающим. А еще я поняла, что мне срочно нужен Вердэн.
Пока я лавировала в толпе, до уха долетали обрывки диалогов:
— Я обратился в контору Форинина, Тефурина, Гимбкрина и Латиниэля для защиты своих интересов в суде.
— Так кого же ты выбрал адвокатом?
— Конечно, эльфа! Я доверился хватке перворожденного, который со своей расой сумел пролезть в юридическую компанию родовитых гномов.
— И…
Я обогнула группу оживленно беседовавших мужчин и проскользнула вперед, взяв в качестве ориентира двух дам, за которыми виднелся профиль Вердэна.
Одна из лесс усиленно предлагала тортик второй. Не иначе это были «закадычные подруги», и более упитанная хотела сравнять счет сантиметров в талии.
Наконец миновала и их. Вердэн что-то с интересом обсуждал с представительным лессом, но я буквально повисла у него на локте с жеманным:
— Дорогой…
Родственничек ничем не выдал своего удивления и в тон мне проворковал:
— Да, дорогая?
