– Прошу прощения, – сказал Малкольм, когда они приблизились, – мы…
Они не обратили на него никакого внимания и продолжали идти. Малкольм заступил им дорогу.
– Извините, что беспокою, но не подскажете ли, как нам…
Они его даже не заметили. Казалось, Малкольма просто не существует, а если и существует, то разве что как препятствие на пути. Двое обошли его с одной стороны, все так же смеясь и щебеча, а двое – с другой. Они шли рука об руку и что-то шептали друг другу на ухо. Аста превратилась в птицу и полетела перемолвиться словечком с их деймонами.
– Они меня не слушают! Судя по всему, они вообще нас не видят! – сказала она, вернувшись.
– Здравствуйте! Извините, пожалуйста! – Малкольм повысил голос, обежал их кругом и снова встал на дороге. – Мы просто хотим узнать, как попасть в тот дом наверху… Вы не могли бы…
Но они снова обошли его, не замечая, словно он и правда был незрим, неслышим и неосязаем. Он подобрал с дорожки камешек и кинул в них. Тот попал одному из мужчин в затылок, но с тем же успехом Малкольм мог бы швырнуть в него пригоршню воздуха: мужчина даже головы не повернул.
Малкольм оглянулся к Элис и развел руками. Она нахмурилась и проворчала:
– Грубияны. И к тому же придурки.
Лира уже вовсю заливалась.
– Я, пожалуй, разведу костер, – сказал Малкольм. – Сможем хотя бы воды для нее согреть.
– А где наше каноэ? Мы обратно-то дорогу найдем, или это место снова будет морочить нам голову?
– Да вон оно, – Малкольм показал назад. – До него ярдов пятьдесят. Шли, шли и никуда не пришли. Может, это магия такая. Но все равно дальше идти смысла никакого нет.
Оказалось, что к каноэ можно вернуться, сделав буквально несколько шагов. Почему-то это Малкольма это совсем не удивило. Он взял все, что было нужно для ребенка, и снова подошел к Элис. Подобрав с земли несколько прутьев и наломав еще несколько веток с ближайшего дерева, он сложил их на земле и попробовал высечь искру. Огонь занялся мгновенно. Малкольм стал готовить хворост – это было совсем легко, словно ветки только того и ждали, чтобы сломаться на растопку – ровно такой длины, как было нужно. А еще они были сухие, как раз для костра, хоть и только с дерева.
– Тут, судя по всему, не против, чтобы мы развели костер. Нас только в дом не пускают. Пойду принесу воды.
Фонтан оказался ближе, чем он думал. Вода была свежая и чистая. Малкольм наполнил кастрюльку, а заодно и несколько пустых бутылок, которые они прихватили из аптеки – как же давно это было!
– Все тут нам благоволит, – сказала Аста, – кроме дома и людей.
Несколько человек прошли мимо костерка, но никто не остановился, чтобы спросить их о чем-нибудь или, чего доброго, прогнать. Малкольм развел костер на траве всего в паре футов от одной из главных дорожек, но, похоже, для местных огонь оставался невидимым, как и он сам. Юные влюбленные, мужчины и женщины постарше, величавые седовласые сановники, престарелые леди в старомодных платьях, властные и серьезные пожилые господа – гости прогуливались туда и сюда, и не только гости: среди них сновали официанты с бокалами вина и тарелками канапе. Малкольм схватил одну тарелку, когда официант пробегал мимо, и отнес Элис.
– Сначала переодену Лиру, – сказала она, набив рот крошечными сэндвичами с копченым лососем. – Ей так будет гораздо удобнее. А покормить можно и потом.
– Тебе еще воды нужно? Та, что в кастрюльке, слишком горячая.
Но вода оказалась как раз нужной температуры, чтобы искупать младенца. Элис развернула одеяльца, обтерла Лиру мокрой тряпкой и легко высушила на теплом воздухе. Потом пошла посмотреть, куда бы деть грязный подгузник. Малкольм тем временем играл с малышкой и давал ей кусочки лососины. Лира упорно их выплевывала, а когда Малкольм расхохотался, нахмурила лобик и плотно сжала губы.
– Ты тут нигде урны для мусора не видел? – спросила Элис, вернувшись.
– Не-а.
– Вот и я не видела. Но как только она мне понадобилась – нате, пожалуйста. Стоит.
Это была еще одна загадка. Вода в кастрюле вскипела и остыла – в самый раз для детской бутылочки. Элис наполнила ее и принялась кормить Лиру. Малкольм побродил немного по траве, глядя на деревья, покрытые светящимися цветами, и слушая птиц, которые порхали среди ветвей и пели не хуже соловьев.
Аста полетела было к ним, но тут же вернулась обратно.
– Прямо как с тобой и теми людьми на тропинке! – сообщила она. – Птицы меня не видят!
– Они молодые или взрослые?
– Вроде взрослые. А что?
– Все, кого мы тут видели, взрослые.
– Но это же большой вечерний прием с коктейлями… Или даже бал. Откуда тут детям взяться?
– И все равно… – сказал задумчиво Малкольм.
Они поспешили назад, к Элис.
– Давай-ка сам, – распорядилась она.
Малкольм взял Лиру; та не успела снова расхныкаться, как ей уже сунули в рот бутылочку с соской. Элис блаженно растянулась на траве. Бен и Аста улеглись рядом – оба в облике змей: каждый старался доказать, что он длиннее.
– Он никогда раньше так дурака не валял, – спокойно заметила Элис, поглядывая на своего деймона.
– А Аста все время валяет.
– Ага. Хотела бы я… – голос у нее чуть-чуть сорвался.
– Что? – спросил Малкольм, подождав несколько секунд.
Элис посмотрела на Бена и, убедившись, что он полностью занят Астой, негромко сказала:
– Хотела бы я знать, когда он перестанет меняться и уже, наконец, определится.
– А что, по-твоему, происходит, когда они перестают меняться?
– Ты о чем?
– Ну, они сразу перестают меняться? Или со временем меняются все меньше и меньше?
– Не знаю. Мама всегда говорила, что не надо по этому поводу беспокоиться. Оно просто случится и все.
– А кем бы ты хотела, чтобы он стал?
– Кем-нибудь ядовитым, – твердо ответила Элис.
Малкольм понимающе кивнул. Мимо прошли еще люди, и еще. Некоторые лица показались ему знакомыми… но это вполне могли оказаться посетители «Форели» или персонажи его сновидений. А может, даже школьные друзья, только уже выросшие, пожилые: это бы объясняло, почему они выглядят так знакомо, но вместе с тем странно. Один юноша так был похож на мистера Тапхауса, только лет на пятьдесят моложе, что Малкольм чуть не вскочил и не кинулся к нему.
Элис лежала на боку и смотрела, как все эти люди проходят мимо.
– Видишь там кого-нибудь знакомого? – спросил Малкольм.
– Ага. Я уж думала, мне это снится.
– Молодые стали старше, а старые – моложе?
– Точно. А некоторые так и вообще уже мертвые.
