– Но нам всего только и надо, что пройти на ту сторону! Это пара секунд!
– Тебе, мальчик, неведомо, как глубоко они уходят, эти ворота. Для вас, может статься, и пара секунд, да только во всем мире не наберется столько чисел, чтобы счесть, сколько воды пройдет через них за ту пару секунд.
– Да ведь и так уже все затопило! Хуже не будет. Пожалуйста, прошу вас, мистер…
– А что это у вас там на руках? Похоже, ребенок?
– Да, это принцесса Лира, – ответила Элис. – Мы везем ее к королю, ее отцу, но за нами гонятся враги.
– К какому королю? Какой страны?
– К королю Англии.
– Англии?
– Альбиона! – в отчаянии выпалил Малкольм, припомнив слово, которое слышал от эльфийской леди.
– Ах, Альбиона, – прогудел великан. – Вон оно что. Что же вы сразу-то не сказали?
– Так вы можете нам открыть?
– Нет. Не велено открывать, и точка.
– А кто вам не велел?
– Да кто ж, как не Старик? Сам Батюшка-Темза и не велел.
Малкольму почудился вдалеке хохот гиены. В тот же миг Элис широко распахнула глаза и вздрогнула, так что стало понятно – это ему не кажется.
– Ну и ладно, – пожал он плечами. – Толку-то было вас просить. Все равно вам не хватит сил их открыть.
– Что значит «не хватит сил»? – возмутился великан. – Да я их, ворота эти, уже тысячу раз открывал! «Не хватит сил», надо же такое удумать!
– А чего же вам тогда не хватает, чтобы открыть их сейчас?
– Приказа, чего ж еще.
– Ну-у, раз такое дело, – протянул Малкольм, шаря дрожащей рукой в рюкзаке, – то кое-какие бумаги у нас имеются. Ни много, ни мало, от королевского посланника в Оксфорде. Вот, смотрите: наш паспорт. Право на свободный проезд.
Он вытащил из первой подвернувшейся под руку папки лист бумаги и протянул великану. Лист был весь исписан математическими формулами. Великан уставился на него.
– Подними-ка повыше, – велел он. – Да переверни! Ты его вверх ногами держишь.
Малкольм держал лист как надо, но спорить не стал. Великан наклонился и оказался так близко, что Малкольму ударил в нос его запах – смесь речного ила, рыбы и водорослей. Великан прищурился, зашевелил губами, как будто вчитываясь, и, наконец, кивнул.
– Да, все верно, – промолвил он. – Неопровержимо. Не подлежит сомнению. И кто я такой, чтобы с этим спорить? Дайте посмотреть на ребенка.
Малкольм запихал бумагу обратно в рюкзак, взял Лиру из рук Элис и поднял повыше, чтобы великан мог разглядеть ее. Лира серьезно уставилась в его огромное лицо.
– А-ах! – вздохнул великан. – И впрямь, настоящая принцесса, сразу видно. А можно ее подержать?
И приглашающе раскрыл левую ладонь.
– Мал, – шепнула Элис, – осторожнее!
Но Малкольм чувствовал, что великану можно доверять. Он положил Лиру на его гигантскую ладонь, и Лира не стала возражать. Она смотрела в лицо речного исполина уверенно и совершенно спокойно, а Пантелеймон внезапно запел, как соловей.
Великан поцеловал указательный палец правой руки и легонько коснулся им лба Лиры, а потом очень бережно передал малышку обратно Малкольму.
– Так вы нас пропустите? – спросил Малкольм, снова услышав смех гиены, на сей раз еще ближе.
– Ну, так и быть. Раз уж вы дали мне подержать принцессу, отворю вам ворота.
– А потом закроете их за нами и никого больше не пропустите?
– Если у них не будет такого же приказа, как у вас.
– Но сначала, – спохватился Малкольм, – скажите нам, что это было за место? Что это за сад?
– Это место, куда люди приходят, когда забывают. Видел туман на том берегу?
– Да. И то, что за туманом, тоже видел.
– Туман скрывает все, что этим людям следовало бы помнить. Если он когда-нибудь рассеется, им придется взглянуть на себя по-новому, и оставаться в саду они не смогут. А теперь сдай-ка немного назад, а то развернуться негде.
Малкольм передал Лиру Элис и отгреб назад на несколько футов, а великан вонзил свой трезубец в илистый берег реки, глубоко вздохнул и ушел под воду. В следующий миг створки дрогнули и медленно, со скрипом начали открываться навстречу течению. Как только образовалась достаточно широкая щель, Малкольм направил «Прекрасную дикарку» вперед, во тьму, таившуюся за воротами. Последним звуком, который донесся из подземного сада перед тем, как ворота закрылись, был еле слышный, замирающий вдалеке хохот гиены.
Тоннель, ведущий наружу, они одолели минут за пять, хотя двигаться приходилось очень медленно: в непроглядной темноте лодка то и дело натыкалась на стены. Но вот, наконец, «Прекрасная дикарка» миновала завесу низко свисающих ветвей, в лицо Малкольму повеяло свежестью, и после недолгой борьбы с течением он вывел каноэ на вольный, открытый воздух ночи.
– Что-то я не поняла, – сказала Элис.
– Чего?
– По тому водопаду мы спустились вниз и попали в сад. Значит, чтобы выбраться обратно, надо было подниматься вверх. Но мы остались на том же уровне!
– Ну и что? – пожал плечами Малкольм. – Главное, мы выбрались.
– Ну, хорошо, допустим. А кто это был?
– Не знаю. Может, бог какого-нибудь притока, вроде того, как Батюшка-Темза – бог главной реки. Скорее всего, так и есть. Джордж Боутрайт говорил, что видел Батюшку-Темзу своими глазами.
– А королем чего ты назвал отца Лиры?
– Королем Альбиона. Так сказала та эльфийская леди.
– Здорово, что ты запомнил это слово.
Малкольм продолжал грести. Стояла тишина; луна светила ярко, а гладь воды простиралась во все стороны, насколько хватало глаз. Мало-помалу Элис погрузилась в сон. Малкольм подумал было, не укрыть ли ее одеялом, но решил, что и так достаточно тепло.
Прошло еще с полчаса, и впереди показался островок – просто каменистый клочок суши, на первый взгляд, совершенно пустой: ни построек, ни скал, ни кустов, ни даже травы. Малкольм перестал грести, и лодка сама потихоньку пошла к берегу. Может, там все-таки найдется, где привязать ее, и тогда он сможет прилечь и отдохнуть, хотя островок казался ужасно беззащитным. Шелковый тент служил отличной маскировкой среди деревьев, но на голых камнях, наоборот, будет бросаться в глаза за несколько миль.
Но выбора не было: спать хотелось отчаянно. Малкольм отыскал на берегу гладкий участок между камнями, повернул «Дикарку» носом к нему и дождался, пока она остановится, ткнувшись в землю. Элис и Лира даже не проснулись.
Малкольм отложил весло и выбрался на берег, с трудом переставляя затекшие ноги. И тут его охватил страх: впервые за все время он вспомнил про залатанную наспех дыру в корпусе лодки. Малкольм наклонился, разглядывая заплатку, и от сердца у него отлегло: в лодке по-прежнему было совершенно сухо. Заплатка удержалась.
