– Она цела, – раздался голос у него за спиной.
От испуга Малкольм едва не упал ничком, но все-таки устоял. Мгновение – и он резко развернулся, готовясь к бою, а перепуганная насмерть Аста превратилась в кошку и запрыгнула ему на руки. Перед ними стояла женщина – самая необычная из всех, что им доводилось встречать. На вид она была не старше Лириной матери – насколько можно было разглядеть в лунном свете. Голову женщины венчал цветочный венок, из-под него струились длинные черные волосы. И одета она была тоже в черное… вернее, полуодета: тело ее прикрывали только черные шелковые ленты, собранные пучками. Женщина смотрела на него так, словно давно уже его здесь поджидала, – и тут Малкольм сообразил, чего в ней не хватает. У этой женщины не было деймона! Правда, на земле у ее ног лежала ветка сосны. Неужели это и есть ее деймон? По спине Малкольма пробежал холодок.
– Кто вы? – спросил он.
– Мое имя – Тильда Васара. Я королева ведьм Онежского края.
– Я не знаю, где это.
– На севере.
– Секунду назад вас тут не было. Откуда вы взялись?
– С неба.
Заметив краем глаза какое-то движение, Малкольм обернулся к лодке – и увидел белую птицу. Та шептала что-то на ухо Бену, деймону Элис. Значит, деймон все-таки у нее есть, хоть она и ведьма.
– Теперь они будут крепко спать до утра, – сказала Тильда Васара. – И люди с того катера вас не увидят.
Она указала куда-то ему за плечо – и прежде чем обернуться, Малкольм заметил, как ее глаза блеснули отраженным светом. К острову медленно приближался катер с прожектором на носу – может, тот самый, который однажды уже чуть не поймал их, а может и другой, но очень похожий. Малкольм едва заставил себя стоять неподвижно: больше всего на свете ему сейчас хотелось распластаться на земле и спрятаться хоть за чем-нибудь – за камнем, за лодкой, да хоть за этой ведьмой! Катер подошел еще ближе, водя лучом прожектора из стороны в сторону; казалось, еще немного, и он возьмет курс прямо на островок. Но в последний момент рулевой словно бы передумал и забрал чуть правей, мимо берега. За те пару минут, что катер приближался к островку, свет прожектора разгорался все ярче, и Малкольм хорошо разглядел лицо Тильды Васары: спокойное, почти веселое и совершенное бесстрашное.
– Почему они нас не увидели? – спросил он, когда опасность миновала.
– Мы умеем становиться невидимыми. Люди смотрят, но не замечают. Взгляды просто скользят мимо нас, не задерживаясь, – а заодно и мимо всего, что оказалось рядом с нами. Так что тебе ничего не грозило. Они даже этот остров не заметили.
– А вы знаете, кто они?
– Нет.
– Они хотят забрать эту малышку и… не знаю. Наверное, убить ее.
Ведьма посмотрела, куда он показывал, – на спящую Лиру и спящую Элис.
– Это ее мать?
– Нет-нет! – Малкольм замотал головой. – Мы просто… ну… мы просто за ней присматриваем. Но почему эти люди на катере повернули в сторону и обогнули остров, если они его не видели?
– Они и сами не знают, почему. Но это неважно. Главное, они ушли. Куда вы направляетесь?
– Хотим разыскать ее отца.
– И как вы собираетесь это сделать?
– Ну, вообще-то я знаю его адрес. Пока точно не знаю, как, но мы найдем его. Ничего другого нам не остается.
Белая птица взлетела ей на плечо. Малкольм не знал, что это за порода: туловище и крылья – белоснежные, а голова – черная.
– А как называется ваша птица? – спросила Аста.
– Полярная крачка, – ответила ведьма. – Все наши деймоны – птицы.
– Но что вас сюда привело? – спросил Малкольм. – Север же очень далеко.
– Я кое-что искала. Теперь нашла, а значит, можно возвращаться домой.
– А-а. Ну, спасибо, что вы меня спрятали.
Лунный свет озарил ее лицо с ослепительной ясностью. До сих пор Малкольму казалось, что она молода, не старше миссис Колтер, которой, по его мнению, было лет тридцать; тело ведьмы было стройным и гибким, на лице – ни единой морщинки, в густых черных волосах – ни следа седины. Но теперь, глядя ей в лицо, Малкольм внезапно понял: на самом деле она очень древняя. Может, такая же старая, как тот подводный великан. Ведьма смотрела на него спокойно, даже дружелюбно, и в то же время совершенно безжалостно. И еще, как ни странно, с любопытством – не меньшим, чем вызывала у него сама. Оба замерли, безо всякого стеснения глядя друг другу в глаза, и это был миг полной откровенности.
Потом ведьма отвернулась и наклонилась за сосновой веткой, лежавшей рядом с ней на земле. Распрямившись, она оглянулась на Малкольма еще раз, и снова его охватило то же самое чувство совершенной открытости, как будто они с ней знали друг друга очень давно и ничего друг от друга не таили. А потом Тильда Васара взмыла над землей, держа сосновую ветку в левой руке, и деймон ее устремился следом, описал прощальный круг над головами Малкольма и Асты. Малкольм еще долго смотрел ей вслед, задрав голову: темный силуэт удалялся, становился все меньше и меньше и, наконец, окончательно затерялся во мгле среди звезд. Королева онежских ведьм исчезла без следа – как будто и не было этой странной встречи.
Присев на корточки рядом с лодкой, Малкольм натянул одеяло на плечи Элис и подоткнул его под голову Лиры – аккуратно, чтобы той было чем дышать. Пан в обличье садовой сони свернулся клубком между кошачьими лапами Бена, и оба спали крепким, беспробудным сном.
Малкольм повернулся к Асте:
– Ты устала?
– Как сказать. Не то чтобы устала… Скорее, уже просто не чувствую усталости.
– И я.
Островок был размером с пару теннисных кортов и в самом высоком месте поднимался над водой не выше, чем в половину роста Малкольма. И на нем действительно не было ничего, кроме камней: ни травинки, ни деревца, ни кустика, ни даже мха или пятен лишайника. Как будто не остров, а кусок луны. Малкольму и Асте хватило минуты, чтобы обойти его весь кругом, хотя шли они медленно.
– И никакой больше земли отсюда не видно, – заметил Малкольм. – Как будто мы – в открытом море.
– Ага, только вода течет. Паводок еще не кончился.
Они сели на камень и стали смотреть на воду – гигантское черное зеркало, полное звезд и озаренное сиянием двух лун: той, что в небесах, и подводной.
– А мне эта ведьма понравилась, – сказал Малкольм. – Наверное, мы больше никогда ее не увидим. У нее были лук и стрелы, ты заметила?
– Она сказала, что нашла то, что искала. Как по-твоему, она имела в виду нас?
– Да ты что! С чего бы это она отправилась за нами в такой далекий путь? Нет. Наверняка у нее есть дела поважнее. Она ведь королева. Жаль, что она так быстро улетела. Можно было бы поспрашивать у нее про всякое.
Они еще немного посидели, и, наконец, глаза у Малкольма начали понемногу закрываться. Вокруг было тихо-тихо, весь мир покойно дремал, и Малкольм понял: несмотря на то, что они с Астой сказали друг другу насчет усталости, он на самом деле устал, как никогда, и хотел только одного – лечь и забыться.
