Во мгле прямо по правую руку Малкольм различил четыре высоченных трубы: они поднимались по углам похожего на утес огромного здания. Может быть, они уже близко к Челси? Но даже если это так, как им теперь остановиться?
Элис крепко прижимала к себе Лиру. Малкольма захлестнула любовь к ним обеим – любовь и бесконечное сожаление, что он их во все это втянул. Нет, он не мог позволить себе такие мысли… потому что сквозь завывание ветра и грохот дождя как раз пробился новый звук – пронзительный тревожный крик сирены, надрывавшейся где-то позади, плакавшей, словно морская птица, которую мечет туда и сюда порывами ветра, беснующегося над рекой. Элис пыталась рассмотреть что-то у него через плечо, судорожно прижимая Лиру к груди одной рукой, а другой заслоняя глаза от ливня. Откуда-то спереди донесся колокольный звон.
А вслед за ним ветер принес и другие звуки: рев и стук мотора, скрип огромной массы дерева, бьющегося о дерево, человеческие вопли. Ни на чем этом Малкольм сосредоточиться не мог – «Прекрасная дикарка» сводила его с ума. Похоже, она собиралась развалиться на части.
Что-то мощно ударило сзади – Малкольм обернулся и увидел катер. В ту же секунду он услышал, как зашелся двигатель, когда винт подняло из воды, и как закричала, перекрывая рев мотора, Элис, а потом ощутил толчок и дрожь, когда винт снова погрузился в воду, швырнув катер вперед, прямо на утлое каноэ.
– Да что они делают?! – орала Элис.
Ее слова подхватило и унесло ветром, как клочок бумаги. Снова раздался грохот, и сине-оранжевая громада катера оттеснила каноэ вбок. «Прекрасная дикарка» опасно накренилась и приняла на себя тяжелую волну, но потом все-таки выровнялась.
Малкольм сражался изо всех сил, греб, взрывая воду, толкая лодку вперед – и щадя, насколько возможно, бедное весло, которое разваливалось у него в руках. Отломав, наконец, бесполезную лопасть, он швырнул ее назад – она, крутясь, улетела во тьму… Что там за звук сзади? звон разбитого стекла? вопль ярости?
Расслышать все равно не удалось, потому что в этот самый миг второй катер – мотор другой модели ревел на более высокой ноте – с шумом вырвался из тьмы по правому борту и врезался в первый. Малкольм ничего не мог разобрать. Дождь хлестал прямо в глаза; неистовый хаос звуков и прыжки, удары, взлеты и падения лодки служили ему единственным ориентиром.
А потом раздался выстрел… еще два… еще четыре, уже из другого оружия. Внезапный удар, и в то же мгновение в лодку хлынула ледяная вода, и теперь уже ничто не могло ее остановить.
Еще один удар в израненное каноэ, теперь справа. Громкий низкий голос прорычал:
– Дайте ее мне!
Лорд Азриэл…
Малкольм вытер глаза. Элис пыталась уклониться от протянутых вниз рук.
– Элис! – закричал он. – Все в порядке, подними ее наверх!
Она бросила на него дикий взгляд. Он кивнул что было сил – еще одно хриплое, глубокое «Давайте ее сюда!», раздавшееся сверху – и Элис протянула ребенка навстречу спасению. Лира отчаянно завопила; руки схватили ее, унесли наверх, а потом, не успела Элис и дух перевести, снова вернулись, схватили ее за запястье и в одно мгновение вознесли следом, словно она и сама весила не больше ребенка. Бен в образе обезьянки цеплялся за ее пояс.
Первая лодка успела качнуться в сторону и теперь снова врезалась в каноэ, нанеся «Прекрасной дикарке» смертельный удар. Отважную лодочку раскололо, как яичную скорлупку. Малкольм и Аста издали пронзительный вопль, полный отчаяния и любви.
– Теперь ты, мальчик! – снова прозвучал тот мощный голос.
По колено в стремительно прибывающей воде, Малкольм схватил рюкзак и, размахнувшись, подбросил его вверх. Поднять его одной рукой было трудно, а две руки сверху решительно оттолкнули рюкзак в сторону.
– Ты, болван! Ты!
– Сначала это! – закричал в ответ мальчик.
– Возьмите его! Возьмите! – раздался откуда-то вопль Элис.
Рюкзак вырвали из его рук, он взмыл наверх и исчез, Малкольм остался в тонущем каноэ; Аста-змея туго обвилась вокруг его ноги. Твердые, как железо, пальцы сомкнулись на его правом плече, дернули вверх, и в следующий миг он уже упал на дощатую палубу. Удар выбил остатки воздуха у него из легких, дождь хлестал в глаза, слезы заливали их, но он все равно смотрел вниз, а там «Прекрасная дикарка» – казавшаяся отсюда такой маленькой – разлетелась в щепки, погибла и навеки канула в пучину.
И потом – ничего.
Только река качала, швыряла и била моторную лодку. Малкольм подполз к Элис, волоча за собой рюкзак, и они сбились в кучку у борта, вместе со всеми деймонами, спрятав ребенка между собой. Катер внезапно остановился, мотор смолк, а еще через миг они очутились под широким навесом в свете ярких антарных ламп.
Малкольм почувствовал, как по всему телу, от ног к голове, медленно катится волна неимоверной усталости.
– Чем вы тут, по-вашему, занимаетесь, черт вас раздери? Что за игры? – взревел где-то над ними Азриэл.
Малкольм попытался было собрать остатки сил, чтобы выпрямиться и ответить, но, увы, их у него не было. Зато Элис кое-как сумела подняться на ноги. Стиснув кулаки, она уставилась на лорда Азриэла; Бен превратился в волка и, ощетинившись, встал рядом и оскалил зубы. Ее голос хлестал, будто кнут.
– Игры?! Так вы думаете, мы тут в игры играем? Это Мал придумал отвезти Лиру к вам, чтобы она была в безопасности, потому что, видит бог, другого безопасного места для нее не нашлось. Я была против, потому что думала, что это невозможно, но он оказался сильнее. И если он говорит, что сделает, значит, он, черт побери, сделает! Вы ничего о нем не знаете, чтобы задавать такие тупые вопросы! В игры играем! Да как вы смеете даже думать такое! Если я вам расскажу хоть половину того, что сделал Мал, чтобы мы не погибли и остались живы и здоровы, вы не поверите, что такое вообще на свете бывает. Вам воображения не хватит все это представить! Я лично верю всему, что говорит Мал. Так что сотрите-ка эту вашу улыбочку с физиономии!
Малкольм уже почти лишился чувств. Ему казалось, что он спит и видит сон. Но это выражение на лице лорда Азриэла – дружелюбное удивление и восхищение отвагой Элис – было слишком реальным. Такое просто так не представишь.
Он с трудом поднялся на ноги и хрипло сказал:
– Убежище для ученых. Мы хотели отвезти ее в Иордан-колледж, но наводнение было слишком сильное, да и слов я все равно не знаю. Тех, латинских слов. Вот мы и подумали, что вы…
И он дрожащими пальцами вынул маленькую белую карточку.
Лира самозабвенно рыдала. Малкольм еще раз попробовал удержаться на ногах, но это оказалось слишком тяжело. Последнее, что он услышал перед тем, как упасть в обморок, были чьи-то слова:
– У мальчика кровь… его подстрелили…
В себя он пришел в каком-то другом месте. Там было тесно, жарко, и где-то рядом рокотал мотор гирокоптера. Свет шел только от панели управления. Левую руку поджаривала боль. Это-то еще откуда?
