– Значит, хорошо? Ты уверен?
– Ну, не то чтобы совсем. Но более уверен, чем был.
– Отлично. Можешь рассказать, что случилось сегодня вечером?
Малкольм пересказал происшествие в монастыре так подробно, как только смог.
– Управление защиты детства?
– Так они представились, сэр.
– Как они выглядели?
Малкольм описал их форму.
– Тот единственный, который снял фуражку, наверное, у них главный. Он был вежливее, чем остальные. Такой… обходительный, улыбался все время. Настоящей улыбкой, не фальшивой. Я подумал, что он бы мне даже понравился, если бы пришел сюда как обычный посетитель. Остальные двое были тупые и злые. Кто угодно испугался бы их до смерти, но сестра Бенедикта оказалась не из таковских. Взяла да и прогнала их!
Джентльмен сделал глоток токая. Его деймон лежал на животе, вытянув лапы вперед и подняв голову – прямо как на картинке со сфинксом у Малкольма в энциклопедии. Черно-серебряные узоры у нее на спине на мгновение блеснули и замерцали, и Малкольму даже показалось, что то блестящее колечко превратилось в целого зверя… но тут лорд Азриэл внезапно заговорил.
– Тебе известно, почему я не приезжал навестить мою дочь?
– Я думал, вы очень заняты. Наверняка у вас полно всяких важных дел.
– Я не приезжал к ней потому, что, если бы приехал, ее немедленно забрали бы отсюда и перевезли в гораздо худшее место. И там не было бы сестры Бенедикты, чтобы ее защитить. Но теперь они все равно попытаются ее забрать… и я слышал еще кое-что. Лига святого Александра. Что тебе об этом известно?
Малкольм рассказал ему и об этом.
– Какая гадость, – сказал лорд Азриэл.
– Многие ребята из моей школы вступили. Им очень понравилась идея носить значок и командовать учителями. Простите, сэр, но я уже рассказывал доктору Релф обо всем этом. Она вам разве не сказала?
– Все еще во мне не уверен?
– Ну… нет, – честно признался Малкольм.
– Я тебя не виню. Собираешься пойти к доктору Релф?
– Ага. Она дает мне книги и спрашивает, что у нас тут происходит.
– Правда? Вот молодец. Но расскажи-ка мне лучше о ребенке. О ней правда хорошо заботятся?
– О, да. Сестра Фенелла ее любит, совсем как… – он чуть было не сказал «совсем как я», но вовремя передумал. – Просто очень ее любит. Они все ее любят. Она там очень счастлива – я про Лиру, не про сестру Фенеллу. Все время болтает со своим деймоном – лепечет ему что-то непонятное, а он ей отвечает. Сестра Фенелла думает, что это они так друг друга разговаривать учат.
– Она хорошо ест? Смеется? Активна? Любопытна?
– Да! Сестры правда очень хорошо с ней обращаются.
– Но сейчас им угрожают…
Азриэл вскочил, подошел к окну и устремил взгляд через реку, на монастырские огоньки.
– Выходит, что так, сэр. То есть ваша милость.
– Сэра вполне достаточно. Как думаешь, они разрешат мне ее увидеть?
– Монахини-то? Нет, если лорд-канцлер им не велел.
– А он…
– Не знаю, сэр. Но они точно сделают все возможное, чтобы ее защитить. Особенно сестра Бенедикта. Если они только решат, что кто-то или что-то ей угрожает, они… В общем, они что угодно сделают.
– Я смотрю, ты хорошо знаешь этих монахинь.
– Всю жизнь знаю, сэр.
– И они тебя послушают?
– Думаю, да.
– Можешь сказать им, что я здесь и хочу видеть дочь?
– Когда?
– Прямо сейчас. За мной следят. Верховный суд постановил, чтобы я к ней не приближался ближе, чем на пятьдесят миль, так что если меня тут обнаружат, ее тотчас же увезут. А кто знает, насколько хорошо о ней будут заботиться на новом месте?
Малкольм так и разрывался. Ему ужасно хотелось сказать: «Ну, тогда нечего и рисковать», – но, вместе с тем, он восхищался лордом Азриэлем и прекрасно его понимал: конечно, этот человек имеет право увидеть дочь, и пытаться ему помешать – очень плохо.
Он хорошенько подумал и, наконец, сказал:
– Не думаю, что вам удастся повидать ее прямо сейчас, сэр. Они там рано ложатся, не удивлюсь, если весь монастырь уже спит. Но утром они так же рано и просыпаются. Может быть…
– У меня нет столько времени. Где у них детская?
– На той стороне, что выходит в сад.
– А какой этаж?
– Все спальни на первом этаже, и эта тоже.
– И ты знаешь, где она?
– Да, но…
– Значит, сможешь мне показать. Идем.
Такой человек не потерпел бы отказа. Малкольм вывел его из комнаты, они прошли по коридору на террасу. Отец очень кстати их не заметил. Малкольм осторожно прикрыл за собой дверь. Полная луна заливала сад ослепительным светом – самая чистая и ясная, какую здесь видели за много месяцев. На них двоих будто прожектор направили.
– Вы говорили, что за вами кто-то следит? – тихонько спросил Малкольм.
– Да. За мостом наблюдают. Есть другой способ переправиться через реку?
– Еще есть моя лодка, сэр. Она вон там. Давайте скорее спустимся с террасы, пока нас никто не увидел.
Лорд Азриэл зашагал рядом с Малкольмом по траве к сарайчику, где хранилась лодка.
– Да это же настоящее каноэ, – одобрительно сказал он, как будто ожидал увидеть детскую игрушку.
Малкольм немного обиделся за «Прекрасную дикарку» и ничего не сказал, а просто перевернул лодку и позволил ей легко соскользнуть на траву и дальше, в воду. Он сказал:
– Сначала мы немного спустимся по течению, чтобы нас не увидели с моста. С той стороны есть тропинка в монастырский сад. Садитесь первым, сэр.
Азриэл так и сделал – и куда более ловко, чем Малкольм ожидал. Леопардиха последовала за ним, легкая, будто тень. Лодка едва шелохнулась. Азриэл изящно сел и подождал, пока Малкольм заберется следом.
– Вы раньше плавали на каноэ… – прошептал мальчик.
– Да. Твое очень хорошее.
– А теперь – тише!
Малкольм оттолкнулся изо всех сил и принялся грести, держась как можно ближе к берегу, в тени нависающих над водой деревьев. Он греб совершенно беззвучно. Если в чем он и достиг мастерства, так это в гребле. Оказавшись за пределами видимости тех, кто мог стоять на мосту, он развернул лодку и направился к другому берегу.
– Я пристану возле ивового пня, – очень тихо сказал он. – Там густая трава. Мы пришвартуемся и пройдем через поле, за изгородью.
Лорд Азриэл выбрался с лодки так же ловко, как и сел в нее. Лучшего пассажира Малкольм и представить себе не мог. Он привязал лодку к толстой ветви, торчавшей из пня, и через несколько секунд они вдвоем уже скользили вдоль края луговины под прикрытием живой изгороди.
