Малкольм попытался бежать, но вода сковывала все движения, и он только с ужасом смотрел, как из-за края стола показываются сначала руки, а затем и голова Боннвиля, вся в крови… Вот он поскользнулся и опять упал, а затем снова стал подниматься, и половина его лица была ярко-алой, словно там, под столом, он успел нацепить какую-то жуткую маску…
– Малкольм! – вскрикнула Элис.
Он рванулся к двери, крепко прижимая Лиру к груди. Малышка гневно вопила, брыкалась и размахивала кулачками.
– А ну, дай сюда! – взревел Боннвиль, протягивая руки к Лире, но тут же опять поскользнулся, а Малкольм уже выскочил за дверь и вслед за Элис устремился к мосту. Вода все прибывала, и каждый шаг давался с огромным трудом, как в кошмарном сне, когда пытаешься бежать изо всех сил, но не можешь даже сдвинуться с места.
Ни сестры Катарины, ни других монахинь… ну ведь не может быть, чтобы все они утонули? Или погибли под обломками надвратной башни? Казалось, во всем монастыре не осталось ни единой живой души, кроме истекающего кровью Боннвиля и его хромой гиены, которая уже выбралась из кухни и ковыляла за своим человеком против течения…
Впрочем, было слишком темно, чтобы разглядеть еще хоть что-то, да и с неба по-прежнему хлестали ручьи, застилая глаза. Только чутье и память помогали Малкольму не сойти с дорожки, и он продолжал брести вперед, выкрикивая: «Элис! Элис!»
А потом он внезапно наткнулся на нее, и оба чуть не упали.
– Держись за меня! – крикнул он. – Не отпускай!
Взявшись за руки – ух и ледяные же они у них были! – Элис и Малкольм двинулись дальше и, борясь с течением, поднялись на мост. Фонарь у входа в трактир все еще горел, и в его свете Малкольм увидел, что каменный парапет с одной стороны обвалился, а с ним рухнула и часть настила.
– Осторожно! – крикнула Элис.
– Руку не отпускай, – напомнил Малкольм.
Бочком, осторожно приставляя ноги, они пошли через мост, превратившийся в узкую, шаткую дорожку над бурной рекой. При каждом шаге остатки моста тряслись и гремели. Зато Лира прекратила реветь, сунула в рот большой палец и теперь спокойно лежала у Малкольма на сгибе локтя, наблюдая за всем происходящим с радостным любопытством.
– Мост… вот-вот обвалится… – пропыхтела Элис и тут же забыла про мост, потому что, обернувшись, различила позади какое-то движение: – Он тут! Быстрее!
– Да как же он…
– Шевелись!
Скользя и оступаясь, они начали спускаться по лестнице на террасу «Форели», но тут же поняли, что придется идти обратно: река уже заливала террасу, волны перехлестывали через столики, и нечего было даже надеяться, что при таком мощном течении они с Элис смогут удержаться на ногах.
– Куда теперь? – крикнула Элис.
– Обойдем с той стороны… может, дверь…
Малкольм уже и сам не знал, что собирался сказать: прямо у него за спиной раздалось зловещее «Ха-а-а! Ха-а-а! Ха-а-а!» – а фонарь над дверью трактира выхватил из темноты лицо Боннвиля, по которому текла вода вперемешку с кровью. Элис подобрала отвалившийся от парапета камень – здоровый, величиной с ее кулак, – и швырнула прямо в это окровавленное лицо. Боннвиль снова упал.
– Скорей! Скорей! – выкрикнул Малкольм и потащил ее за собой вниз по склону к парадной двери – домой, в безопасность.
Но дверь была заперта.
«Ох, ну конечно, – сообразил Малкольм. – Они же думают, что я наверху…»
– Мама! Папа! – завопил он, но ветер, и дождь, и бурлящая река подхватили его крик и унесли куда-то прочь, как обрывок салфетки.
Одной рукой крепко прижимая к себе Лиру, а другой цепляясь за руку Элис, он двинулся вдоль стены к черному ходу. Тоже заперто!
Сунув Лиру на руки Элис, он подобрал большой камень и принялся колотить им в дверь. Но рев воды и стон деревьев под ветром заглушали всё – Малкольм и сам едва слышал собственный стук. Он стучал в закрытую дверь, снова и снова, пока, наконец, камень не выскользнул из его ослабевшей руки. Из-за двери не доносилось ни звука, а Боннвиль был где-то совсем рядом, и нельзя было просто стоять и ждать, пока он их найдет.
– Пойдем, – решился он и побрел в обход сада, к кладовой и навесу, под которым стояло каноэ. Элис шла за ним. В слабом свете фонаря, пробивавшемся сквозь пелену дождя, они заметили утонувшего павлина, его тело зацепилось за куст.
Но с «Прекрасной дикаркой» все было в полном порядке: она уютно стояла под навесом, укрытая угольным шелком.
– Залезай. Садись и возьми Лиру. И не шевелись! – велел Малкольм, отогнув край брезента, чтобы Элис увидела, как забраться и куда сесть. Затем он передал ей Лиру, и Элис уверенно взяла ее на руки, а Малкольм расправил над ними брезент и сам залез в лодку. Вода вокруг поднялась уже так высоко, что его план наверняка должен был сработать – «Прекрасная дикарка» уже сама натягивала причальный канат, словно догадавшись, что у Малкольма на уме.
Он дернул за швартов в нужном месте, и узел развязался. Малкольм взял весло, но грести не стал, только удерживал лодку в равновесии. Лодка сама заскользила по травянистому склону к реке – сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей.
Между тем река поднималась им навстречу, и вот уже трава перестала цепляться за киль, и маленькое каноэ внезапно рванулось вперед и понесло их вниз по течению.
Обратной дороги не было. «Прекрасная дикарка» стрелой летела по волнам взбесившейся реки – вперед и вперед, туда, где раскинулся затопленный Порт-Медоу, к улицам Оксфорда, превратившимся в бурные ручьи, и дальше, в те неведомые края, что лежали по ту сторону города.
Часть вторая. Потоп
Глава 16. Аптека
Малкольм почти ничего не видел: только бездонную тьму небес и хлещущий реку дождь; впереди все закрывал тент. Раздуваясь парусом, он ловил ветер, так что лодка непредсказуемо металась то влево, то вправо, – поэтому зацепиться за что-то взглядом все равно бы не вышло, даже если бы обзор был открыт. Малкольм задумался, уж не совершили ли они роковую ошибку, ведь теперь они рискуют утонуть! Но что еще им оставалось делать? Боннвиль мог настичь их, отнять Лиру, убить ее…
Он изо всех сил старался держать лодку прямо и больше рулить, чем грести. Течение несло их вперед без малейших усилий с его стороны, но Малкольм понятия не имел, где они сейчас и на что могут налететь в следующее мгновение: на пути может оказаться дерево, мост или дом… впрочем, эту мысль он поспешил от себя отогнать.
На этом, правда, проблемы не заканчивались. Мальчик сидел на корме, и чтобы держать весло в воде, пришлось откинуть тент с заднего конца каноэ, и теперь дождь заливал лодку так стремительно, что ноги уже были по щиколотку в воде.
– Как только найдем что-нибудь прочное, сразу причалим, – прокричал он Элис. – И вычерпаем воду.
– Ладно, – только и сказала она.
