– Но малышка…
– Капля вина – и она будет сидеть тихо, как мышь, – сказал Боутрайт и передал Элис бутылку.
Малкольм огляделся вокруг и не увидел никого, кроме Боутрайта. Тени деревьев падали на берег, но вот луна снова спряталась за тучами, и все растворилось в чернильной темноте. Катер с прожектором подошел еще ближе.
– Где Элис? – шепотом спросил Малкольм у Асты.
– Там, под деревьями, – чуть слышно ответил деймон. – Дает Лире вина.
Люди на катере, похоже, заметили что-то интересное. Луч прожектора повернулся к берегу и выхватил из тьмы участок леса. Малкольму показалось, что он сейчас весь как на ладони.
– Не шевелись, и они ничего не увидят, – вполголоса повторил из темноты Джордж Боутрайт.
– Похоже, чьи-то следы, – донесся голос с катера.
– Где? – спросил другой.
– На траве. Вон там, смотри.
Луч качнулся вниз. Голоса зазвучали снова, но гораздо тише.
– Они не… – шепотом начал Малкольм, но жесткая, пропахшая дымом ладонь Боутрайта зажала ему рот.
– …не стоит возиться, – долетел до него один из голосов. – Пойдем дальше.
И прожектор повернулся в другую сторону, мотор загудел, и катер неторопливо двинулся прочь. Прошла еще минута, и он скрылся из виду.
Боутрайт убрал руку, но Малкольм сейчас все равно бы не сумел выдавить из себя ни слова. Дрожа всем телом, он сделал шаг вперед и споткнулся, но Боутрайт подхватил его и помог устоять на ногах.
– Когда ты в последний раз ел? – спросил он. – И когда ты в последний раз спал?
– Не помню.
– Ясно. Пойдем со мной, поешь жаркого. Мы там, в пещере, такое жаркое готовим, что и твоей матушке не стыдно было бы на стол подать. Хочешь, я понесу это?
Рюкзак был тяжелый, но Малкольм покачал головой, а потом, сообразив, что в темноте его не видно, добавил вслух:
– Нет.
Боутрайт помог ему продеть руки в лямки и взвалить рюкзак на спину. Пройдя всего несколько шагов, они очутились на полянке. Элис сидела на поваленном дереве, а Лира лежала у нее на коленях и сладко спала. Элис действительно дала ей ложечку вина из бутылки, и это помогло.
Увидев Малкольма, Элис тут же поднялась и подошла, протягивая ему малышку.
– На, подержи Лиру. Мне надо пописать…
Не дожидаясь ответа, она сунула ребенка ему в руки и метнулась за деревья.
Малкольм все еще дрожал, но постарался ухватить Лиру как можно крепче и прислушался к ее довольному сопению.
– Надо было раньше додуматься давать тебе вино, – сказал он ей. – Ты от него спишь как младенец.
– Отсюда всего пять минут идти, – сказал ему Боутрайт. – Может, хочешь взять еще что-нибудь из каноэ?
– А с ним тут ничего не случится?
– Его никто не увидит. Не волнуйся, сынок, оно тут в полной безопасности.
– Хорошо. Ну… надо взять еще всякие вещи для малышки. Элис знает, какие.
В ту же секунду Элис вышла из-за деревьев, отряхивая юбку. Она слышала их разговор и тут же двинулась к лодке. Вещей для Лиры набралась целая охапка: одеяла, подушка, упаковка подгузников, коробка с сухим молоком… Элис все делала быстро, хотя ее тоже била дрожь.
– Постели-ка на землю вон то одеяло, – велел Боутрайт.
Взяв у Элис вещи, он сложил их на одеяло, связал углы и закинул узел себе на плечо.
– А теперь идите за мной.
– Можешь пока понести ее? – шепотом спросила Элис у Малкольма.
– Могу немножко, ага. Она спит без задних ног.
– Надо было раньше попробовать давать ей вина.
– Вот и я так подумал.
– Только я не знаю… вдруг оно ей вредно? Ладно, давай ее сюда. А то у тебя еще рюкзак. Где ты его взял, кстати? У него?
– Ага, – подтвердил Малкольм. – Из его лодки.
Когда Элис забрала Лиру, он вздохнул с облегчением: рюкзак и вправду был тяжеленный. Малкольм и сам не понимал, зачем его тащит, – вряд ли теперь придется торговаться с Боннвилем. Но, с другой стороны, Боннвиль был шпионом; может, в рюкзаке найдутся доказательства. Так что, наверное, стоит нести его дальше, а потом отдать доктору Релф.
Стоило ему подумать о докторе Релф, как на глаза навернулись слезы – от одной только мысли об уютных вечерах в натопленной гостиной и о разговорах про книги и про историю идей. А ведь, может статься, она так и будет в бегах до конца своих дней, если его объявят преступником, как мистера Боутрайта. Из-за потопа все пошло кувырком, и пока никому лично до него, Малкольма, дела нет, но когда вода спадет и все вернутся к нормальной жизни… Но нет, на самом деле никакой нормальной жизни больше не будет. И он никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности.
Через несколько минут они вышли на большую поляну перед высокой скалой, поднимавшейся прямо из земли. Снова выглянула луна, и в ее серебристом свете показался скрытый кустами вход в пещеру. Из пещеры тянуло дымом и всякими приятными запахами, вроде тушеного мяса с подливкой. Еще через несколько шагов до Малкольма донеслись тихие голоса.
Мистер Боутрайт откинул тяжелый полог из парусины и придержал его, впуская Элис и Малкольма. Те вошли, и голоса тут же смолкли. В пещере горел фонарь; с полдюжины человек – мужчины, женщины и двое детей – сидели на полу или на деревянных ящиках и ели с жестяных тарелок. Крупную женщину, расположившуюся у костра, Малкольм узнал: это была миссис Боутрайт.
Та вначале увидела Элис и воскликнула:
– Элис Парслоу?! Это ведь ты? Я знала твою матушку. А это кто? Господи боже, да это же Малкольм Полстед из «Форели»! Что это значит, Джордж?
– Они спасались от наводнения, – объяснил Джордж Боутрайт.
– Можете звать меня Одри, – сказала его жена, поднимаясь на ноги. – А это у вас кто? Мальчик? Девочка?
– Девочка, – ответил Малкольм. – Лира.
– Так-так, пора поменять ей подгузник. Я дам вам теплой воды. А чем ее покормить, у вас найдется? Нужно сухое молоко… а, вижу, у вас есть. Хорошо. Сейчас поставлю воду на огонь, а вы пока переоденьте девочку и вымойте. А потом я и вас покормлю. Вы что, так и плыли аж от самого Оксфорда? Представляю, как вы устали. Поешьте, и сразу спать.
– А где это мы? – спросил Малкольм.
– Где-то в Чилтерн-хилс
[23]. Точнее сказать не могу. Но здесь безопасно – по крайней мере, пока что. Все эти люди – они тоже как мы. В общем, в таком же положении. Только не надо приставать к ним с расспросами, это невежливо.
