Она явно оставалась на руках у Элис… Но как там сама Элис?
Малкольм снова закричал, и его мальчишеский голос прозвучал совсем тонко и испуганно на фоне ревущей стихии:
– Элис!.. Элис!.. Элис!..
И в этот миг внезапно снова стало светло, будто включили свет. Каноэ вылетело вон из пещеры, прочь из водопада, из кромешной тьмы и закачалось мирно, влекомое тихим течением, меж зеленых берегов, озаренных тысячами сияющих фонарей.
– Элис!
Она лежала без чувств, крепко обнимая Лиру. Бен вытянулся рядом с ней, такой же неподвижный.
Трясущимися руками Малкольм схватил весло и быстро повел каноэ к левому берегу, где гладкая лужайка сбегала к маленькому причалу. Как только они пристали, Аста перенесла Пана на берег, а Малкольм вынул Лиру из рук Элис и положил на траву, где она сразу же принялась что-то счастливо щебетать.
Наклонившись над лодкой, мальчик как можно мягче приподнял голову Элис. Лодка так ее тряхнула, что она ударилась головой о планшир – но крови не было, и она уже зашевелилась.
– Элис! Ты меня слышишь?
Он неуклюже обнял ее и тут же отстранился, потому что она забилась, пытаясь сесть.
– Где Лира?!
– Там, на траве. С ней все в порядке.
– Вот поганка. Решила, что это игра такая!
– Она до сих пор так думает.
С его помощью Элис кое-как выбралась из лодки на пристань. Бен неуверенно пошел следом. Асте не терпелось проверить, как там Пан, так что они поскорее уселись на траве рядом с девочкой, измученные, дрожащие и недоверчиво озирающиеся вокруг.
Они очутились в большом саду с тропинками, цветочными клумбами и бескрайними газонами мягчайшей травы, сиявшей яркой зеленью в свете фонарей. Но фонарей ли? Огромные цветы свисали с каждой ветви каждого дерева, сияя теплым неярким светом. Деревьев было так много, что свет лежал коврами по всей земле, хотя наверху царил непроглядный бархатный мрак глубиной то ли в миллионы миль, то ли всего футов в шесть.
Газоны полого поднимались к великолепному дворцу, блиставшему светом из всех окон. За окнами двигались люди, слишком маленькие, чтобы их можно было разглядеть на таком расстоянии, – кажется, там давали бал или прием для каких-то важных гостей. Люди танцевали в освещенных залах, болтали на террасе, прогуливались в саду среди цветов и фонтанов. До сидевших на траве путешественников доносились обрывки вальса, который наигрывал большой оркестр, и обрывки разговоров.
На другом берегу неширокой реки было… совсем ничего не видно. Густой туман скрывал абсолютно все, что было выше воды. Время от времени его что-то взбивало и закручивало, словно он должен было вот-вот расступиться… но этого так и не происходило. И было совершенно непонятно, то ли тот, другой берег такой же ухоженный, красивый и богатый, как этот, то ли там мертвая пустыня.
Некоторое время Малкольм и Элис сидели на стороне реки, где был сад, дивясь то одному чуду, то другому: сияющему всеми красками фонтану, дереву, отягощенному золотыми грушами, стайке радужных рыбок, слаженно выпрыгивающих из воды и разом поворачивающих к ним головы с изумленно вытаращенными глазами.
Малкольм поднялся на ноги: все тело у него затекло и болело.
– Ты куда? – спросила Элис.
– Хочу вытащить каноэ. Надо просушить вещи.
На самом деле от странности происходящего у него немного кружилась голова, и он надеялся, что занявшись чем-то скучным и… ну, похожим на нормальную работу, быстрее придет в себя.
Он принес сумку с вещами Лиры, разложил промокшие одежки на досках причала и заглянул в жестянку с печеньем. Оно все раскрошилось, зато не намокло. Потом он развернул тент из угольного шелка и тоже расстелил на просушку. Рюкзак с драгоценным грузом вымок только снаружи: холстина оказалась достаточно прочной, чтобы защитить бумагу, и алетиометр уютно лежал в своем гнезде из промасленной ткани.
Малкольм аккуратно разложил все на пристани и вернулся к остальным. Элис играла с Лирой, держа ее так, что земли касались только ножки, и притворяясь, что девочка ходит сама. Ребенок все еще пребывал в приподнятом настроении. Бен, превратившись в дрозда, помогал Пантелеймону взлететь как можно выше, но даже до нижних ветвей светоносного древа им добраться не удалось.
– Что будешь делать дальше? – поинтересовалась Элис, когда Малкольм вернулся к ним.
– Хочу пойти посмотреть на тот дом. Вдруг там кто-нибудь сможет нам сказать, где живет лорд Азриэл. Никогда не знаешь, где тебе повезет. Они там все выглядят как настоящие лорды и леди.
– Ну, тогда пошли. Можешь немного понести Лиру для разнообразия.
– Может, мы и поесть чего-нибудь найдем. И где ее переодеть заодно.
Лира была легче, чем рюкзак, зато гораздо неудобнее: вес рюкзака приходился целиком на плечи, а вот чтобы тащить Лиру, требовались обе руки, да и пахла она сейчас не очень… Элис радостно взвалила на плечи рюкзак, и они двинулись к дому. Лира недовольно возилась и хныкала на руках у Малкольма.
– Нет, – объяснял он ей, – ты не можешь все время быть с Элис. Тебе придется терпеть и меня. Как только доберемся вон до того красивого дома на холме – видишь, сколько там огней? – сменим тебе подгузник и покормим. Все равно тебе больше ничего не надо. Ну, ладно, ладно, уже скоро…
Однако на дорогу ушло куда больше времени, чем они думали. Тропинка к дворцу бежала через сад, среди усыпанных фонарями деревьев, мимо клумб с розами и лилиями и всякими другими цветами, мимо фонтана со светящейся водой, и другого – где влага сверкала искрами, и третьего, где вверх била струя не воды, а чего-то вроде одеколона… Но сколько бы всего ни встречалось им на пути, каким-то необъяснимым образом к дому на холме они не приблизились ни на ярд. При этом снизу было видно всё, как на ладони: каждое окно, каждая колонна, каждая ступенька лестницы, ведущей к огромным распахнутым дверям и к сияющим залам за дверями. Было видно, как за высокими окнами прохаживаются и беседуют люди; были слышны звуки музыки, будто там и правда давали бал, – но Элис и Малкольм все еще оставались не ближе к дворцу, чем когда только пустились в путь.
– Это не тропинка, а какой-то чертов лабиринт, – проворчала Элис.
– Тогда пошли прямо по траве, – предложил Малкольм. – Если двинемся напрямик, никуда не сворачивая, вряд ли промахнемся.
Так они и сделали. Наткнувшись на дорожку, они переходили ее поперек. Упершись в фонтан, огибали его и продолжали шагать в том же направлении. Если на пути встречалась клумба, брели напролом.
Но к дому так и не приблизились.
– Вот дьявол, – сказала Элис, бросая рюкзак на землю. – Они меня с ума сведут.
– Это все ненастоящее, – поделился Малкольм. – Не обычное.
– Вон кто-то идет. Давай их спросим.
К ним приближалась небольшая компания: двое мужчин и две женщины. Малкольм положил Лиру на траву, но та сразу же расплакалась, и Элис устало взяла ее на руки. Малкольм встал посреди тропинки и подождал, пока гуляющие подойдут к ним. Они все были молоды и элегантны, одеты как для бала: женщины – в длинных платьях с открытыми руками и плечами, мужчины – в вечерних костюмах, сплошь черно-белые, и каждый держал в руке бокал. Они смеялись и болтали, легко и счастливо, словно влюбленные, а их деймоны-птички порхали вокруг или сидели у них на плечах.
