42
Долгий путь вконец измотал пленников, а выносливый бергпанцер продолжал пылить по неровным дорогам.
Следом за ним, повторяя все маневры и не пропуская ни одного ухаба, двигались два его собрата.
Даже когда стемнело, на машинах не включались огни, но, если пролетали птицы, солдаты стреляли в них в темноте и улюлюкали, а Джим вскидывал тяжелую голову и остатками сил пытался зацепиться за реальность – определить, сколько они едут и который час. Но это было невозможно: бронзовая капа обездвижила его язык, а вместе с этим ушла способность соображать. Раньше Кэш и не подозревал, что железяка во рту может превратить человека в полусумасшедшего, а именно таковым он себя и чувствовал.
В очередной раз провалившись в беспамятство, он увидел длинный и подробный сон, будто это был и не сон вовсе, а инструкция. Там говорилось, что следует мысленно вызвать штандартенфактора и тот не сможет отказаться от встречи.
Так Джим и поступил, когда очнулся, хотя явившийся во сне расплывчатый сюжет уже не казался ему чем-то осмысленным. Постаравшись отвлечься от качки и от ощущения кирпича во рту, Кэш попытался представить штандартенфактора и, как только это получилось, мысленно попросил его явиться на броню машины. На что этот субъект ответил только мерзкой улыбочкой.
Тогда Кэш повторил команду в приказном порядке, а когда открыл глаза, штандартенфактор высился среди дремлющих солдат, поеживаясь от прохладных предутренних сумерек и балансируя, когда бергпанцер проваливался в очередную яму.
– Чего надо? – произнес он и неприязненно посмотрел на Джима.
«Сними с меня капу», – мысленно приказал Кэш.
– Не могу. Не имею права даже прикасаться к тебе.
«Сними с меня капу!» – уже настойчивее подумал Джим, и штандартенфактор сморщился.
– Ладно-ладно, – сказал он. – Я, правда, не могу к тебе прикасаться, но ты можешь снять капу сам… «Как?» – Разжуй ее и выплюнь.
«???» – на онемевшем лице Джима отразилось удивление.
– Я говорю правду. Жуй давай… Джим попытался жевать, но занемевшие челюсти не двигались, а капа все же была из бронзы. И вообще, прежде Кэш ни разу не видел таких молодцов, которые бы грызли бронзовые отливки.
– Просто успокойся, и дело пойдет, – посоветовал штандартенфактор. – И не бойся, – тут он позволил себе издевательскую улыбку, – в первый раз всегда больно Штандартенфактор очень раздражал, однако Джим последовал его совету и вскоре почувствовал, что зубы начинают вонзаться в размягчающийся металл. Они все глубже увязали в нем, а затем стали жевать его, словно тесто. Впрочем, субстанция, которую жевал Кэш, была уже без вкуса, запаха и даже потеряла свою металлическую горечь.
– Ты что, жрать ее, что ли, собрался? – недовольно спросил штандартенфактор. – Плюй давай.
«И действительно, что это я», – подумал Джим. Он слишком увлекся процессом жевания и необычными ощущениями, которые при этом испытывал.
Кэш сплюнул бронзу под ноги, и она рассыпалась на сотни блестящих шариков, которые зашипели на сырой поверхности корпуса и сразу застыли.
Благодаря процессу жевания челюсти Джима обрели способность двигаться, а язык, хоть и распух, позволял разборчиво выговаривать слова, правда, с легким ингерманландским акцентом.
– Теперь помоги Лу, – потребовал Кэш, чувствуя, как силы возвращаются к нему.
– Эй, парень, по-моему, разговор шел только о тебе! – возмутился штандартенфактор.
– Теперь и о нем тоже.
– Но, выходит, ты меня обманул?
– Обманул, – просто ответил Джим.
Штандартенфактор улыбнулся, однако в этот момент бергпанцер провалился в одну из самых больших ям. Злой гений взмахнул руками и упал на спящих солдат.
Один из них очнулся от тяжелого сна и, уставившись на штандартенфактора, спросил:
– Что, опять птицы?
– Т-ш-ш, – штандартенфактор приложил к губам длинный палец, – спи, бабушка, птички будут летом.
Затем поднялся на ноги и, придерживаясь за стальные скобы, с трудом разогнулся.
– Скажи ему сам, что нужно сделать, и поспеши, этот парень уже на грани…
– Лу! – тут же закричал Джим. – Лу, проснись! Лу!
Из-за неровной дороги голова Эрвиля безжизненно болталась от плеча к плечу, и Джиму показалось, что он опоздал.
– Лу, просыпайся! Нам на смену пора! – решив схитрить, крикнул Кэш.
Это подействовало. Эрвиль медленно приоткрыл глаза и уставился на Джима непонимающим взглядом.
– Разжуй и выплюнь капу! – потребовал Кэш. – Разжуй и выплюнь.
Лу понял. Он попытался усесться ровнее, и Джим ему в этом помог, подперев беднягу плечом.
Эрвиль начал жевать, сначала кое-как, а затем все энергичнее, и Кэш увидел, как лопнула на затылке привязанная цепочка и начала уползать в рот Лу, словно макаронина.
– Ух! – произнес наконец Эрвиль облегченно. – Я и не знал, что такое возможно.
– Эй, что ты сделал? – озабоченно спросил Кэш, не видя у ног Эрвиля бронзовых шариков. – Где капа?
Однако уже было ясно, что Лу сделал все не так.
Тем временем штандартенфактор катался по броне бергпанцера, держась за живот. Впрочем, Джим видел, что злодею не было так уж весело. Просто он издевался.
– Не стыдно тебе так поступать, а? – спросил Кэш.
– А что я могу сделать? Ведь это так забавно.
Штандартенфактор сел в позу лотоса и ударил ладонью по голенищу сапога. – Ни разу не видел ничего подобного.
– Что теперь с ним будет? – спросил Джим, поглядывая на Лу, который озабоченно ощупывал скованными руками отягощенное бронзой брюхо.
– А я что – доктор? Как говорится, вскрытие покажет.
– И не надейся, сволочь. Лу Эрвиль будет жить! – начал сердиться Джим.
– Никто и не спорит. – Штандартенфактор примирительно пожал плечами и продекламировал: – Эрвиль – жил, Эрвиль – жив, Эрвиль – будет жить. Где-то я это уже слышал… Ну ладно, мне пора. Ведь мы подъезжаем. – Штандартенфактор вытянул вперед руку и торжественно произнес: – Вот он – город миллионов огней!
Джим невольно повернулся туда, куда указывал злодей, и действительно увидел необыкновенную по красоте картину.
Машины двигались по холмам, а внизу, в долине, переливались разноцветными огнями бесконечно длинные гирлянды. Они то сходились, то разбегались феерическим букетом, мигали и запускали бегущие огни.
– Какая чудесная иллюминация! – восторженно произнес Эрвиль, и в его голосе прозвучал металл.
– Эй, Лу, как твое брюхо? – озабоченно спросил Джим.
– Нормально, – как в горшок, проговорил тот и Довольно заулыбался.
