– Потому что у других нет матрицы. Она есть только у штандартенфактора, – по-прежнему невозмутимо сказал Квардли.
– Мы это уже поняли, – вступил в игру Лу. – Нам интересно знать: штандартенфактор – это должность, звание или это совершенно иной вид жизни? Скажем, как духи или нобли?
Квардли ничего не ответил. Он только напряженно собирал на лбу морщины, и его большие уши двигались, как паруса в поисках ветра.
– Я хочу говорить только о том, о чем должен говорить, – наконец заявил он. – Первым вашим подвигом будет танковая атака на крепость Ангур. Она является ключевой цитаделью Инглегасского Союза и мешает расширению империи на запад.
– А что, у вас нет авиации? – поинтересовался Джим. – Может, стоит просто нанести по этой цитадели бомбовый удар – и дело с концом? Зачем обязательно посылать нас в это пекло?
– Авиация в империи есть. У нас лучшая авиация на всей планете. Но в местах, где вам предстоит сражаться, очень сильное воздушное колдовство. Оно действует очень давно, и уже триста лет наши ученые не могут снять его, оттого и нет у нас поддержки с воздуха.
Лу и Джим переглянулись. Похоже, возможности отвертеться от участия в этой безумной игре у них не было.
– Ну ладно. – Эрвиль вздохнул. – А каково будет второе задание?
– Не задание, а подвиг, – поправил его штандартенфактор. – Это важно.
– Пусть будет подвиг, – согласился Эрвиль.
– Вторым подвигом должна быть кавалерийская атака на Биттер-Дримм.
– Это тоже цитадель такая? – спросил Джим.
– Нет, Биттер-Дримм – это оборонительная линия северных государств. Она не дает империи развиваться…
– На север, – угадал Лу. – Я вижу, вы тут с нашей помощью решили уладить все проблемы, которые накопились за тысячу лет.
– Точнее сказать – за, семьсот четырнадцать, – подтвердил Квардли.
– А почему атака кавалерийская? Тоже небось колдовство мешает?
– Да, в самую точку. Только тут, помимо воздушного колдовства, присутствует еще моторное поветрие.
– Какое поветрие?! – не удержался Джим, который разбирался в технике.
– Моторное поветрие – это когда от отравленных выхлопных газов отравляются остальные механизмы и умирают. Танки останавливаются, и все.
– Да, – покачал головой Лу, – нелегко вам здесь живется.
– Но и это еще не все. Еще там свирепствует черный марацуп – он убивает боевых животных…
– Тогда какой же тут кавалерийский удар?
– Мы используем механических лошадей. – Квардли хитро улыбнулся. – А чтобы их не косило моторное поветрие, мы делаем их пружинно-заводными.
– Это… шутка, господин Квардли? – после некоторой паузы спросил Джим. Ему показалось, что этот желтомордый штандартенфактор делает из них дураков.
– Нет, господа адмиралы, это совершеннейшая правда.
– Ну а что же третий подвиг? – поинтересовался Лу. – Судя по всему, совершение его должно оказаться самым трудным для нас?
– Думаю, что, если дойдет до третьего подвига, вы уже будете достойны стать нашими героями, – усмехнулся штандартенфактор.
– И все же…
– Третий подвиг – это уничтожение Чаши, – произнес Квардли, наслаждаясь произведенным эффектом.
– А чем же вам помешала Чаша? – поинтересовался Джим.
– О, господа! Из-за нее в империи происходит масса всяких безобразий с точки зрения нарушения установленного порядка. Половина всех шпионов, скажу я вам, проникает именно из Чаши. Они приходят по одному, по двое, но были случаи, когда к нам прорывались целые воздушные суда, битком набитые шпионами. Да что я вам рассказываю, мы можем завтра же посетить Императорский музей Шпионажа. Там все в натуральную величину.
– Хотелось бы еще узнать о третьем подвиге, – прервал штандартенфактора Джим. – Я хочу сказать, что то, что вы называете Чашей, скорее всего не какая-то закрытая территория, а целый полноценный мир.
– А мы об этом прекрасно осведомлены, – невозмутимо ответил Квардли, переходя к охлажденным фруктам.
– Но тогда вы должны понимать, что тот мир имеет достаточную военную силу, чтобы разнести вдребезги эти ваши танки, механических коней и прочее.
– Во-первых, не наших коней, а ваших, адмирал. А во-вторых, для этого случая мы вложим в ваши руки такое оружие, которое поможет вам совершить ваш третий подвиг. С точки зрения технического исполнения – это будет самое простое задание, но с точки зрения морального настроя – безусловно, самое трудное. Ведь вы, господа адмиралы, как раз и происходите из Чаши? Не так ли?
53
На другой день после позднего и очень плотного завтрака к подъезду дома был подан большой автомобиль, на дверцах которого красовались красивые рельефные гербы, разукрашенные натуральной эмалью и чистым золотом.
– Чьи это гербы? – поинтересовался Джим у штандартенфактора, и тот, с удивленным видом пожав плечами, ответил:
– Ну конечно же ваши. Вон тот, с золотой рыбой, принадлежит вам, адмирал, а другой, с серебряными мечами, – адмиралу Эрвилю Ваннадет ду Хольтцу.
– А почему у меня рыба, а у него мечи? – с наигранным недовольством спросил Джим, усаживаясь в машину.
– Ничего не поделаешь, – развел руками Квардли. – Ваш род, адмирал Джим, пошел от богатых рыботорговцев, а род адмирала Эрвиля подревнее и познатнее вашего. Его прапрадед Дункан был в числе восьми рыцарей, которые основали империю. Тогда еще – Страну зеленых озер. Ду Хольтцы всегда были очень воинственными, оттого на их гербе мечи.
– Понятно, – кивнул Джим, не в силах скрыть досаду. Как же, слюнтяй Лу получил лучший герб.
Между тем самого Эрвиля разговор Квардли и Кэша не интересовал. К завтраку он снова вышел со счастливой улыбкой, которая не сходила с его лица до сих пор. Должно быть, предчувствуя неминуемую гибель, он старался получить от жизни все. И Кэша это злило. Сам он о подобных развлечениях и подумать не мог, потому что здешний климат не давал ему расслабиться. Правда, пару раз он вспоминал свидания с Абигайль, но это было похоже на воспоминания побитых годами старцев о днях давно минувшей молодости.
А Эрвиль, наверное, успел адаптироваться к новым условиям.
Тем временем автомобиль уже катил по центральным улицам города, и полицейские в идиотских желтых картузах отдавали ему честь.
Кэш смотрел на странно одетых прохожих и на чужую, совершенно непонятную архитектуру зданий. На круглые фонари, которыми, словно фальшивыми брильянтами, были обсыпаны крыши, столбы и любые возвышения, вплоть до памятников павшим героям. Днем эти молочно-белые колбы разных размеров выглядели нелепо, но ночью, Джим это помнил, они создавали удивительную иллюминацию. Прежде ничего подобного ему видеть не приходилось, даже на праздновании Дня независимости.
