Кэш вел свою машину практически вслепую, переговариваясь с Лу через присмиревшего цикламена. Он видел только неясный силуэт Германа и приноравливался к его маневрам.
В какой-то момент, когда подул ветер и развеял пыль, Железный Герман остановился и стал поворачиваться в сторону машины Лу, что вовсе не входило в согласованный и коварный план адмиралов. Джиму ничего не оставалось, как срочно навести орудие на спину монстра и выстрелить.
Снаряд ударил в Германа, как в скалу, вышибив фиолетовые искры, однако железный человек даже не качнулся. Он лишь на мгновение замер и начал поворачиваться в другую сторону, желая узнать, что за наглец посмел в него выстрелить.
Увидев, как окаменело лицо адмирала Джима, цикламон забеспокоился.
– Эй, что происходит? Что происходит, адмирал?! – перешел на крик Пятьсот Четырнадцатый, чувствуя приближение опасности.
– Еще ничего не происходит, – зловеще прошептал Кэш, не отрываясь от окуляра. – Но произойдет вот-вот…
– Эй, не говори загадками! – потребовал цикламон.
Между тем Кэш уже видел бок Железного Германа, потом любовался им на четверть оборота, на восьмую, часть. Еще немного – и Джим увидел его глаза. Удивительно, что адмирал сумел рассмотреть их выражение на такой высоте, ведь монстр был ростом с высотный дом и весил в сто раз больше танка Джима. Эти глаза оказались вовсе не тупыми прицелами машины. Они – отражение душевной организацию универсального убийцы, и Джим поразился главному: это, не был боевой робот, это было самое настоящее живое существо.
В расплющенных чертах лица Германа промелькнуло что-то вроде усмешки, а затем его руки со сжатыми кулаками стали подниматься так угрожающе, словно это были пусковые баллистических ракет.
По напряженным, отливающим зеркальным блеском мышцам пробежали короткие фиолетовые разряды, которые собирались в более толстые жгуты и стекались на запястья. Джим видел, как готовится его смерть, но ничего поделать уже не мог. Он и не пытался, подавленный мрачной грандиозностью картины.
В изменившемся восприятии адмирала короткие мгновения странным образом растянулись, и он не отрывался от окуляра, поднятого на максимально возможный уровень.
Но вот позади колосса, в просвете между его широко расставленными ногами, появился танк Лу. Вернее, он уже был там, когда Джим краем сознания обратил на него внимание.
У Лу был желтый танк. Ярко-лимонного цвета. Джим даже успел подумать, что это была личная инициатива штандартенфактора – выдать им такие, идиотского цвета, машины.
В башне распахнулся люк, и адмирал Эрвиль показался с широкой тубой на плече. Хорошее увеличение позволило увидеть, что Лу сказал какие-то слова, а затем огненный вихрь рванулся из трофейного оружия и, набирая мощь и треща пожираемым кислородом, врезался в тело непобедимого монстра, охватив его своими жаркими языками.
Железный Герман выпустил гибельный разряд, но тот пронесся выше танка Джима. Вслед за этим колосс торопливо затопал ногами и снова повернулся к Лу, готовый раздавить теперь уже его.
– Ну, давай побегаем! – крикнул Джим и подал джойстик до упора вперед.
Турбины взвыли человеческими голосами, и танк бешено застрекотал гусеницами и даже слегка пошел юзом, скользя по земле, словно по льду. Он стремительно набирал скорость и с каждым метром становился все более опасным для непобедимого Германа.
Вот и правая нога монстра. Его пятка становилась все больше, и в какой-то момент Джим засомневался, что у него получится. Последовал очередной страшный удар, и двигатель танка заглох. Мигнуло освещение, и цикламен разразился настоящей фронтовой бранью.
– Как ты водишь машину, твою мать, танкист долбаный! Ты же нас угробишь!
Он хотел сказать что-то еще, но грохот упавшего на спину Германа перечеркнул все его намерения. Волна сотрясения прокатилась по земле, и впечатление было такое, будто танк подбросили на батуте.
– Ой! Что это было?! – тут же поинтересовался болтливый цикламон.
– Кажется, Германа уронили, – признался Джим.
– Да ты что? – Пятьсот Четырнадцатый исчез в своей клетке, а спустя пару секунд снова просунул голову между прутьев и сообщил: – Точно… Валяется и не подает признаков жизни… Что же вы наделали, ребята, а?
– Но разве это не враг? – недоуменно спросил Джим.
– Враг-то он враг, только очень высокой категории. Тебе не по чину было побеждать Германа, хоть ты и адмирал. Это работа для колдуна-протофактора, не меньше.
– И что же теперь делать?
– А я знаю? Заводи мотор и бежим…
– Он не заводится. И потом, мы еще должны взять цитадель… Давай связь.
– Но… – попытался было возразить цикламон, однако, наткнувшись на взгляд Джима, моментально принял соответствующий обстановке вид.
– Всем экипажам! Сбор возле трупа Германа! Остался последний бросок, ребята!
Однако Железный Герман был еще жив. Он дернул ногой, потом открыл глаза. Его движения отразились тяжкой вибрацией, и Джим, заметив это, взглянул в панораму заднего вида.
– Лу! – невольно воскликнул он, увидел забрызганный грязью лимонный танк, подбиравшийся к голове колосса.
– Что там? – тут же поинтересовался цикламон.
– Посмотри в свой окуляр, – бросил Джим, – у тебя же есть – я уже это понял.
– Опасаюсь я. С твоих слов это звучит не так страшно… – признался Пятьсот Четырнадцатый.
Тем временем Лу уже подогнал свой танк и, упершись пушкой в висок монстра, произвел выстрел.
– Что ты делаешь, Лу?! – воскликнул Джим, и цикламон тотчас транслировал этот вопрос.
– Он еще жив, Джимми, и я должен его прикончить!
И снова пушка Лу ударила снарядом по голове монстра. Впрочем, внешних повреждений от этих выстрелов было незаметно, по всей видимости, они играли роль своеобразных нокдаунов, не позволяя Герману окончательно прийти в себя.
Джим развернул окуляр и увидел, как поднимаются в гору танки, оставшиеся от его армады. Они представляли собой жалкое зрелище – каких-нибудь пять сотен машин против десяти тысяч, охранявших покой цитадели.
– Эй, посмотри, что он делает?! Это же маньяк какой-то, а не адмирал! Нужно остановить его! – прокричал цикламон со дна свой клетки.
Джим снова повернул окуляр и увидел картину, которая так поразила Пятьсот Четырнадцатого. Лимонный танк Лу встал на дыбы, словно стараясь вскарабкаться на шею поверженного монстра, однако замысел Лу был куда ужаснее. Его машина бешено вращала гусеницами, которые, рассыпая искры, срывали острыми шипами стальные покровы Германа.
– Лу, ты добиваешь раненого! Лу! – вскричал Джим, видя, что гусеницы машины Эрвиля окрашиваются в алый цвет.
– Я спасаю наши жизни, – глухо ответил Эрвиль, и цикламон во всех подробностях воспроизвел его голос.
