– Что случилось? – спросил его Джим.
– Они зарубили разведчика, – тихо ответил Эрвиль.
– Кто, северяне?! – спохватился Джим и огляделся по сторонам.
Он уже хотел сбегать в купе за пистолетом, но тут Лу продолжил:
– Да нет, не северяне, а шпики Квардли. Они зарубили разведчика, которого я перехватил, пока штандартенфактор отвлекся на тебя.
– Он сказал тебе что-то важное?
– Да в том-то и дело, что ничего особенного. Парень только подивился, что докладывать приходится не нам, а штандартенфактору… И тут же его отозвали в сторону, а потом завели в кусты и зарубили.
– Понятно, – вздохнул Кэш и посмотрел сначала в одну сторону колонны, потом в другую.
Здесь была не одна тысяча солдат, и сколько из них выполняли всякие подленькие секретные миссии, никто не знал. Вернее, не знали Джим и Лу, а вот Квардли наверняка был в курсе.
– Знаешь, – все тем же печальным тоном продолжил Лу. – Я все чаще стал вспоминать нашу прежнюю жизнь. Работу на фабрике, маленькие комнатки в компакт-хаусах… И даже Абигайль. Ты не поверишь, Джим, но, когда ты придумал вставить ее имя в это нелепое заклинание, я был почти счастлив… Мы как будто взяли ее с собой. Я имею в виду Абигайль…
Мимо проскакал курьер. Бока его стального скакуна были залеплены грязью, что говорило о большой спешке и дальнем пути. Драгун на скаку козырнул адмиралам и пронесся дальше.
– А что это за шубы? – спросил наконец Джим, чтобы сменить тему.
– Притащили с обоза. Зимняя форма для нас с тобой. Ценные меха, золотые пуговицы. Через день мы вступим в полосу снегов, а там, говорят, бывает очень холодно.
Джим задумчиво потер нос. Снег он видел только пару раз – зимы в Тауросе были очень теплыми.
– Ну что ж, – сказал он себе и Эрвилю. – Мы еще посмотрим.
– Ты имеешь в виду снег? – спросил Лу.
– Я имею в виду все, – ответил Кэш.
95
Слабый походный светильник горел очень неровно – то вспыхивал на полную яркость, а то совсем угасал. От этого силуэт штандартенфактора казался ссутуленным еще сильнее, и в его тени на стене было что-то от хищного насекомого.
Молодой лейтенант Франс стоял по стойке «смирно», чувствуя, как плюмаж на его шлеме упирается в низкий потолок купе.
Плюмаж было жалко. Франс выиграл его в карты у капитана Мюллера, а тот славился на весь корпус своим умением из перьев обычных степных бражников делать великолепные по пышности и чистоте цвета плюмажи.
За секрет этого производства Мюллеру предлагали деньги, женщин и даже, говорят, повышение по службе, но капитан не соглашался ни на какие посулы.
– Итак, лейтенант, – словно пробудившись от глубокого сна, вдруг проговорил Квардли. – Повторите мне в точности, что вы должны сказать адмиралам Джиму и Эрвилю.
– Я должен сказать, Ваша Высочайшая Категория, что вы задумали великое злодейство.
– Так, – кивнул Квардли. – А дальше?
– А дальше я должен рассказать им, Ваша Высочайшая Категория, что вы задумали гипнотический транс и сосредоточили его на втором подвиге…
– Правильно. Дальше.
– Только я не знаю, что такое «второй подвиг», Ваша Высочайшая Категория.
– Это не важно, лейтенант, адмиралы – в курсе. Продолжайте, пожалуйста.
– Потом я должен… – лейтенант наморщил лоб и снова подумал о своем плюмаже. Теперь он точно испачкается, ведь потолки в купе никто не вытирает и не моет. Жаль плюмаж. Очень жаль. – Потом я должен им сказать, что окончание второго подвига для них гибельно и они падут замертво, а их разложат на таллийский спектр и поглотят полностью…
– А если они спросят у вас совета? – задал вопрос Квардли.
– Если спросят совета, я должен сказать, что в столице у них много сторонников и нужно поднимать мятеж.
– Мятеж против кого? – уточнил Квардли.
– Да как-то неловко произнести, Ваша Высочайшая Категория, – замялся лейтенант.
– Ну, Франс, это же понарошку, – вкрадчиво пропел штандартенфактор. – Это понарошку и вовсе не считается изменой. Говорите, не бойтесь.
– В общем, я должен сказать, что в столице у них много сторонников и нужно поднимать мятеж против Его Императорского Величества.
– Так, – кивнул штандартенфактор. – Если потребуют адреса и пароли в столице?
– Скажу, что всей информации у меня нет и нужно посоветоваться с товарищами из сопротивления.
– Очень хорошо! – Квардли даже хлопнул в ладоши. Он не ожидал, что Франс сумеет запомнить весь текст, поскольку был о драгунах невысокого мнения. – Теперь идите к себе в палатку, лейтенант, и ровно в восемь наведайтесь к адмиралам. Вы все поняли?
– Так точно, Ваша Высочайшая Категория! – ответил лейтенант громким голосом и, развернувшись, в три шага оказался возле двери. Затем еще раз щелкнул каблуками и вышел.
Подождав, пока звон его шпор станет неслышен, Квардли негромко ударил по крышке походного столика, и над книжной полкой отодвинулось потайное окно. В нем появилась опухшая физиономия, и Квардли приказал:
– Иди к офицерам и приведи ко мне майора Земана.
Физиономия кивнула.
– Но только осторожно. – Квардли многозначительно поднял к потолку указательный палец. – Чтобы тихо и незаметно.
Физиономия опять кивнула и исчезла. Окошко закрылось.
В ожидании нового визитера Квардли достал с полки книжку и начал ее перелистывать. Это было подробное руководство, которое следовало освежить в памяти. Возможно, через пару дней все уже будет сделано, но пока требовалось величайшее напряжение всех сил.
Возле купе снова зазвенели шпоры, и Квардли напустил на лицо выражение усталой мудрости. По его мнению, именно так должен был выглядеть высокопоставленный человек, облеченный властью, которая его тяготит. Правда, Квардли власть вовсе не тяготила.
– Майор Земан, Ваша Высочайшая Категория! – отрапортовал кавалерист и от двери дохнул на Квардли запахом дешевого табака.
– Рад вас видеть, майор, – фальшиво улыбнулся штандартенфактор и, сделав пару шагов по направлению к гостю, протянул руку.
Земан был польщен. Штандартенфактор был известной дворцовой шишкой – и чтобы вот так, запросто, жать руку какому-то драгуну…
Прокуренные усы майора встали торчком от возбуждения и радости, а Квардли, отметив эмоциональный настрой Земана, сразу же перешел к делу.
– В наших рядах измена, – произнес он трагическим полушепотом и выдержал длинную паузу.
Все это время он наблюдал за майором, ожидая его реакции, но Земан был просто по-человечески счастлив и преданно смотрел на Квардли.
