— Подите сюда, — позвал он и помахал им рукой. — Зайдите ко мне! Я знаю, что завтра вам рано вставать, но время ещё не позднее, и я хотел пригласить вас на прощание на чашечку кофе. Я несколько раз ходил к вам под дверь и стучал, но вас не было дома.
— Мы ходили к хозяйке попрощаться, — сказала мама. — И мы очень сыты, — начала она объяснять, но, бросив взгляд в комнату Андерсена, увидела там накрытый стол, а посреди стола полное блюдо разных пирожных.
— Я купил всяких разных, — похвастался Андерсен, — и сам сварил на кухне кофе, потому что в таких заведениях, как это, никогда, знаете ли, не дождёшься свежесмолотого кофе. Пожалуйста, заходите и садитесь.
Эрле и Гюро переглянулись. Ни та ни другая не сказали ни слова, но Эрле поняла, что Гюро хотела сказать: «Ой, мама! Я так наелась, что еле волочу ноги, но ничего не поделаешь, надо соглашаться». А Гюро угадала, что ей сказала бы Эрле: «Ох, дочка! Я тоже совсем объелась, но было бы подло отказаться от приглашения, раз человек ходил в магазин, накупил столько вкусного и так красиво накрыл стол».
Поэтому мама с дочкой зашли в комнату и сели за стол. А пока Андерсен ходил на кухню за кофейником, мама шепнула:
— Ты не спеши, жуй помедленнее, тогда уж как-нибудь одолеешь.
Вернулся Андерсен с кофейником и бутылкой лимонада для Гюро. Они посидели за столом, поели под разговоры.
— Мне уже не терпится вас навестить, — сказал Андерсен. — Я знаю, где вы будете жить, мы с Тюлинькой там побывали и всё посмотрели, так что, если вы меня пригласите, я не заблужусь.
— Мы и сами ждём не дождёмся, — сказала мама. — И вас обязательно пригласим в гости, не сомневайтесь. А теперь нам всё-таки пора откланяться, у нас ещё много неоконченных дел, а завтра вставать в половине пятого.
— Могу себе представить, — сказал Андерсен. — Однако едоки из вас никудышные, как я вижу. Ну, ничего! Вечерком позову кого-нибудь из соседей, тогда, наверное, как-нибудь управимся с пирожными.
— Спасибо вам за доброе отношение, — сказала мама, и с этим они ушли.
Вернувшись к себе, Гюро схватилась за живот, и мама сказала:
— Знаешь что, Гюро, давай-ка мы с тобой пройдёмся бодрым шагом по улицам. Это единственное средство, когда ты переела, а заодно и попрощаемся с городом.
Они снова переоделись в обычное платье и припустили во всю прыть. Они промчались несколько кварталов, наталкиваясь на людей, которые также спешили, иногда обе переходили на шаг и рассматривали витрины. Под конец они заглянули в парк и пробежались бегом по дорожкам, после пробежки последствия объедаловки перестали чувствоваться, и тут им очень удачно встретился по дороге ларёк, где продавали сосиски, и Гюро вдруг почувствовала, что ей ужасно захотелось съесть сосиску.
— Возьмём-ка мы обе по сосиске, — сказала мама. — Мы же пропустили обед, поэтому ничего удивительного, что тебе после тортов и пирожных захотелось сосиски.
Они принялись за сосиски с картофельными лепешками, и Гюро вдруг ощутила, как её всю переполняет счастье: потому что они с мамой такие дружные и им так хорошо вместе!
И тут мама сказала:
— У нас с тобой всё получится и всё будет хорошо.
Войдя в дом, они тихо-тихо прошли по коридору, потому что немного боялись, что ещё кто-нибудь захочет позвать их в свою компанию. Однако этого не случилось. Они вернулись в свою комнату, и, хотя это был последний вечер, им ни чуточки не было грустно. Мама легла спать одновременно с Гюро. Она ещё почитала в кровати какую-то толстую книгу, которую ей одолжил Бьёрн. Там было написано про такие вещи, как отопительные форсунки и электрические щиты. Гюро распаковала сложенный рюкзачок, чтобы и лошадка, и трактор, и фонарик могли напоследок ещё раз поспать на диванчике рядом с ней и куклами Вальдемаром и Кристиной.
День переезда
Гюро привыкла рано вставать, но всё-таки не в пять утра, поэтому в тот день, когда предстояло уезжать из пансионата, она не сразу распрощалась со сном. Она немножко полежала в постели, то просыпаясь, то снова засыпая. Она увидела, как мама убирает со своей кровати постельные принадлежности. Мама сняла и аккуратно сложила пододеяльник. То же самое она проделала с простынёй и наволочкой.
— По крайней мере, никому не придётся за нами убирать, — приговаривала она.
Потом мама сходила на кухню и принесла кофейник, бутерброды и стакан молока.
— Гюро! — позвала мама. — Пора просыпаться. Позавтракать можешь в постели, а потом надо вставать. Бьёрн уже скоро приедет. Он сказал, что в такую рань не будет звонить в дверной звонок, так что нам надо собраться и встречать его внизу с чемоданами.
Гюро была не особенно голодна, но всё-таки немножко поела. Затем она, как мама, сняла пододеяльник, простыню и наволочку и аккуратно сложила стопкой. Потом мама помогла ей сложить кровать, и та снова из кровати превратилась в диванчик. С каким удовольствием Гюро забрала бы его с собой, но, к сожалению, этого нельзя было сделать.
— Ну вот, всё как будто бы и в порядке, — сказала мама.
— Я только схожу позвонить по телефону, — сказала Гюро, вспомнив слова Тюлиньки. — Тюлинька всегда так говорит, когда нужно выйти в уборную.
— Ну, беги! — сказала мама. — Когда вернёшься, мы сразу уходим.
Сегодня заходить в маленький коридорчик было не так интересно, как обычно, потому что так рано никто ещё не вставал, но всё же интересно, ведь сегодня она заходила сюда в последний раз. Гюро взглянула на рулон туалетной бумаги, который висел немножко криво, на щербинку в плиточном полу, которую видела столько раз, и на гладкие, почти белые стены. Наверное, на них хорошо рисовать карандашом и красками. Если бы папа был тут, он бы уж точно разрисовал их картинками.
Вот было бы здорово, если бы ей разрешили порисовать на стенках! Она бы нарисовала много-много зелёной травы, ещё, может быть, домик у дороги и ещё большие дома Тириллтопена, потом ещё лес и домик, который стоит в глубине леса. Гюро придумала всё это в голове и почувствовала, как будто и правда нарисовала картинки, они встали перед ней как живые, когда она зажмурилась, а когда открыла глаза, картины исчезли и остались одни белые стены.
Тут вдруг дверная ручка опустилась до упора, это Гюро взаправду увидела. Она так и встрепенулась — интересно же, кто там стоит. Но тут послышался мамин голос: «Гюро, ты тут?» Мама спрашивала еле слышным шёпотом, потому что было ещё очень рано.
— Да, — громко ответила Гюро.
— Ты что там, заснула? — спросила мама. — Давай выходи! Нам пора идти.
— Сейчас, — ответила Гюро. — Сейчас выйду.
Она поторопилась попрощаться со всем вокруг и вышла к маме.
— Я уже гадала, что с тобой стряслось, почему ты так надолго застряла, — сказала мама.
— Я просто задумалась, — объяснила Гюро.
— Я подумала, ты там заснула.
