— Чуть-чуть. А так нет — не спала.
— Твой рюкзачок остался в комнате. А чемоданы я выставила в коридор. Быстренько беги и забери его! Я подумала, что ты захочешь попрощаться с комнатой.
В комнате было пусто и как-то странно. На столе не было папиной фотографии, а мамина кровать выглядела как будто она и не мамина, но диванчик, который на ночь становился кроватью, был таким, как всегда. Поэтому Гюро плюхнулась на него плашмя и сказала:
— Пока, диванчик-кроватка. Может быть, я ещё приеду за тобой.
Затем она взяла свой рюкзачок и шагнула было к двери, но тут вдруг её потянуло к окошку, чтобы в последний раз выглянуть на улицу и посмотреть на город, который ещё не проснулся. Оказалось, что некоторые люди и машины уже встали, так что на улице было кое-какое движение. Она и им хотела сказать «пока», но тут вдруг увидела необычную машинку. Это была машина Бьёрна. Гюро заторопилась и чуть не забыла попрощаться с комнатой. Потом она выскочила из комнаты и со всех ног помчалась к маме.
— Бьёрн уже здесь! — крикнула она на весь коридор. — Только что подъехал.
— Тсс… — шикнула на Гюро мама.
Это было последнее слово мамы в пансионате. Она сделала очень правильно, что выбрала именно его, потому что, пока они тут жили, она то и дело шикала, чтобы Гюро вела себя потише.
Гюро бегом спустилась по ступенькам, и следом за ней сошла мама. Мама не могла бежать, чемоданы были очень тяжёлые. В них лежало всё, с чем они приехали в город.
— Здравствуй, Гюро! — сказал Бьёрн. Он вышел из кабины и оглядел Гюро с головы до ног. — Тебе придётся сидеть сзади. Но сначала мы, пожалуй, поставим туда чемоданы.
У Бьёрна был маленький грузовичок. В кабине было достаточно места, чтобы в ней могли поместиться два взрослых человека, а сзади был кузов, но по бокам и сверху он был накрыт брезентовой крышей, как фургончик. Внутри было темновато, но не так, чтобы совсем темно, потому что в задней дверце у Бьёрна было сделано небольшое оконце.
Уложив чемоданы и мамин рюкзак, он достал маленькую подушечку и сказал:
— Прошу, барышня, вот вам сиденье.
Он повернулся к маме, ожидая, наверное, что Гюро сама залезет в фургончик. Но Гюро застыла в задумчивости: кажется, она ещё что-то забыла, что-то важное. И вдруг вспомнила: надо посмотреть, не машет ли из окна старичок Андерсен. Он же сам говорил, что всегда смотрит им вслед из окна, когда они уходят из дома! Но сейчас, видно, он ещё не вставал. Гюро обвела взглядом все окна наверху. И хозяйка спала, и женщина с кухни спала, и все жильцы ещё спали, и вдруг в одном окне как будто чуть шевельнулись занавески. Никак, одна половинка отодвинулась в сторону? Да, так и есть! Это был старичок Андерсен, он махал из окна. Гюро тоже замахала в ответ, побежала к маме и Бьёрну и сказала:
— Старичок Андерсен машет рукой. Помахайте ему тоже!
Мама запрокинула голову, улыбнулась и помахала, а Бьёрн приложил руку к козырьку, как делают на корабле матросы перед капитаном.
Мама села в кабинку, а Бьёрн отвёл Гюро к задней дверце и сказал:
— А ну-ка, посмотрим, сколько в тебе прибавилось веса за ночь?
Он поднял её высоко-высоко и помахал старичку Андерсену поднятой девочкой, а затем усадил её на чемоданы.
— Большое вам спасибо, что заехали за нами, — сказала мама. — Мы могли бы взять такси, но так гораздо спокойнее.
— Ещё чего не хватало! — сказал Бьёрн. — Плохо только, что из-за меня вам пришлось подыматься так рано, но тут уж ничего не поделаешь, нельзя же нам опаздывать к началу рабочего дня.
— Как ты там, Гюро? Надёжно сидишь? — спросил он, обернувшись назад.
— Ага, — ответила Гюро.
Хорошо, что Бьёрн её спросил — значит, её не бросили в одиночестве. Мама и Бьёрн снова заговорили между собой, а Гюро стала смотреть в оконце. Она сидела спиной к движению, и это было очень чудно — дорога убегала от неё назад. Чудно и немножечко страшно. Сзади мчались машины, словно хотели её нагнать. Один раз Бьёрн остановился на жёлтый свет, и они чуть было не наехали на фургончик. Один раз сзади оказался громадный трейлер. Гюро даже зажмурилась: а ну как если эта махина не сможет остановиться! Махина остановилась, чуть-чуть не доехав до фургончика, и давай рычать и пыхтеть прямо в нос Гюро. Вдруг ей стало немножко одиноко и бесприютно, как будто у неё вообще нет крыши над головой. Да нет же, вот она крыша в автомобиле, тут Гюро в домике! И Гюро принялась мечтать, как тогда в поезде, когда они с мамой ехали в большой город. Вот так бы ехать и ехать, далеко-далеко, много дней подряд, а она так и будет жить всё время на подушке в фургончике Бьёрна. Тут вроде бы достаточно места, чтобы полежать. При желании есть где прикорнуть, но особенно не разляжешься. Подумаешь, какая трудность! Вот вынет Бьёрн чемоданы и мамин рюкзак и положит на крышу. Тогда для Гюро будет достаточно места, а мама и Бьёрн прекрасно могут поспать сидя в кабине.
— Ну как ты? Не вывалилась ещё на дорогу? — спросил Бьёрн.
В маленькое зеркальце ему было хорошо видно, что Гюро улеглась на пол, и он знал, что никуда она не вывалилась. Он сказал это только для того, чтобы она знала — про неё не забыли.
— Не-а, — сказала Гюро. — Я только хотела кое-что проверить, как это получится.
— Прилечь и поспать в машине — это очень здорово, — сказал Бьёрн. — Мой сынишка часто так ложится, если мы едем ночью, и спит всю дорогу.
Правда! Гюро сразу вспомнила, что ей рассказывала мама. Бьёрн раньше был женат, потом случился какой-то, как он там называется, развод, а у Бьёрна есть сын. Мальчик часто приезжает к Бьёрну погостить. Когда он гостит, они уезжают в лесную хижину в Кюлпене и живут там вдвоём совсем одни. Здорово, наверное!.. «Кюлпен, Кюлпен, Кюлпен», — проговорила Гюро тихонько. Услышав это слово, она всегда вспоминала мальчика из поезда, который так забавно его повторял. Потому что он глубоко втягивал язык, и получалось так смешно, как будто у него в горле что-то булькает.
— Сегодня приедет мебельный фургон и привезёт все наши вещи, — сказала мама. — Прямо не терпится снова на них посмотреть. Когда мы уезжали из Гампетрефа, они остались в старом амбаре и так и простояли там всё время.
— Дворник, который раньше занимал вашу квартиру, навёл после себя чистоту и порядок и оставил её как новенькую, — сказал Бьёрн. — Вчера вечером я заходил туда посмотреть. Можно прямо въезжать. Только вам трудно будет приступать к работе в тот же день, как переедете.
— Честно говоря, сейчас, как дошло до дела и уже надо приступать к работе, мне стало страшновато, — сказала мама. — Что, если я не справлюсь! И тут я невольно начинаю думать о том, что ведь многие были против и не хотели брать меня в дворники, потому что я женщина.
— Не переживайте так, — сказал Бьёрн. — Все волнуются, приступая к новой работе. Я не раз это испытал на себе. Вы же знаете, что умеете менять прокладку в кранах, знаете, как отключать воду, и мы вместе назубок выучили, как устроен электрощит, где там предохранители, а с отоплением пока всё спокойно. Сейчас самое удачное время года для начала работы. Отопление отключено, а горячая вода нагревается от форсунки, вот за ней надо следить. Если у вас возникнут вопросы, вы всегда можете спросить у меня, а с работой на дворе вы справляетесь, по-моему, даже лучше моего.
