Потом ребенком так же будут управлять его сверстники: не хочешь с нами курить – будешь изгнан. И наркотики попробуешь, и выпить чего покрепче. Страх отвержения будет заставлять делать что угодно, лишь бы не прогнали, не «выставили в коридор».
Если на этом этапе он совсем еще не потерял себя, ему предстоит уже во взрослой жизни строить отношения с социумом, в который входят и друзья, и избранники, и сослуживцы, и соседи.
У меня был случай, когда мужчину, еще будучи мальчиком, родители все обещали отправить в детский дом, чтобы привлечь его к ответственности за получаемые в школе оценки. А все потому, что двоечник папе-генералу не нужен – портит его репутацию. Неуспешность ребенка просто выводила его из себя и не позволяла быть совсем уж довольным собой, своим положением. А этот самый, уже подросший ребенок, которому было далеко за 30, даже не помышлял о создании семьи. Он и с женщинами встречался всего два раза за все эти годы. Как строить с ними отношения, он не знал и знать не хотел. А хотел он все доказать своему папе, что он по жизни нисколько не двоечник и очень даже успешен, только вот все его старания приводили в итоге к очередному увольнению с работы, и доказать свою состоятельность никак не получалось. Мужчина довел себя до язвенного колита.
Предвижу совершенно логичный вопрос: если он так старался, чего же такое он делал или не делал на работе, что его постоянно увольняли? Все просто: его старания сводились к перфекционизму настолько выраженному, что ни одно задание он не мог закончить вовремя и в срок. Мало того, когда подходило время сдачи проекта (а речь идет о квалифицированном специалисте, хорошо окончившем вуз), он каждый раз заболевал и работу приходилось заканчивать его коллеге в крайне сжатые сроки.
Это повторялось постоянно, и, естественно, терпению руководства наступал предел. Увещевания сдавать работу пусть в любом виде, но в срок, ни к чему не приводили. Не мог он сдать работу, выполненную не на «отлично». Только планка этой оценки была далеко за горизонтом. В итоге – снова отвержение, удар. А дома – отец. Круг замкнулся. Только теперь уже детским домом он не запугивает, а ходит, языком цокает и сетует: «Не такого сына мы с матерью хотели вырастить». Представляете! Может, конечно, не делал он это специально и действительно так хотел видеть сына успешным. Только было бы намного эффективней не качать головой и обвинять сына в неудачах, а посмотреть честно на себя, на ситуацию и признать заслуги ребенка, которые есть, были и которые еще будут. И начать его любить уже просто за то, что он – сын.
Это важно знать!
Ребенок, который уверен, что достоин любви, никогда не станет подчиняться группе, ставить себе невыполнимые требования, цепляться за кого-то или за что-то. Его ориентир – собственное мнение, суждения, ценности. Но он будет любить себя лишь в том случае, если в детстве был любим родителями. А нелюбимому ребенку придется еще постараться достичь нормальной самооценки, уверенности в себе и веры в то, что он достоин любви. И прежде всего, любви к себе.
Итак, когда мы не можем или не хотим принимать ребенка таким, каков он есть, и сильно сокрушаемся по поводу его недостатков и неудач, мы нечаянно или специально демонстрируем ему отвержение.
Резюме:
• Почему так происходит? Нам хочется, чтобы наш ребенок был самым-самым. Но воспитывать его не желаем – это же труд, да еще какой! Проще запугать. Маленькие дети без родителя могут не выжить, и цепляться за мамину юбку их заставляет инстинкт самосохранения. А родитель получает власть: «Не выживешь без меня, значит, будешь подчиняться мне, делать, как я сказал!».
• Прогноз. Одна знакомая 17-летняя девочка, которую папа регулярно бил и выгонял на улицу, как-то раз совершенно трезво и спокойно сказала: «Сейчас я с этой ситуацией ничего сделать не могу. Мне некуда идти. Я сделаю все, чтобы просто выжить. Но мне скоро 18. Я собираюсь устроиться на работу, получать достаточно денег, чтобы снимать квартиру. Тогда – держись, папочка!»
• Что делать? Любите своего ребенка. Просто так. Просто за то, что он есть. Только родитель и только своего ребенка может любить безусловной любовью.
Если вы в качестве способа наказания выбрали отвержение своего ребенка, знайте, однажды он может отвергнуть и вас. Можно пойти по любому пути, но каждый раз нужно знать, что за этим может последовать.
Не троньте моего ребенка!
Ночь, самолет, долгий перелет, все устали. Мальчик-подросток лет 15-ти, искрутившись в своем кресле, методично долбит ногами впереди стоящее. Рядом спит его спутница – по-видимому, мама. Молодой человек с того самого, подвергающегося долбежке, кресла оборачивается и делает ему замечание. Подросток игнорирует. Молодой человек снова оборачивается и делает замечание более громко и довольно настойчиво. В третий раз в адрес подростка следуют угрозы вроде: «Если не прекратишь – получишь». Ребенок – в рев, мама просыпается, вскакивает со своего места и обрушивает праведный гнев на обидчика, крича о том, что он не смеет трогать ее ребенка. Свидетели происходящего – добрая половина самолета – пытаются объяснить женщине ситуацию. Но она ничего не готова слушать: на окружающих летит брань и все те же слова, что никто не имеет право трогать ее ребенка, «я его защищу».
Мое кресло было следующим за креслом этой дамы. И я имела возможность наблюдать ситуацию, что называется, изнутри. После всех этих некрасивых сцен я не услышала ни одного замечания от женщины своему сынку. Зато досталось всем остальным: она тихо ругала попутчиков, говорила ему о злости людей, успокаивала сына, говоря, что его никто не посмеет обидеть.
Всю оставшуюся дорогу, а это еще несколько часов полета, подросток вел себя ничуть не лучше. Громко говорил, прыгал в своем кресле так, что теперь уже у моего спутника со столика слетали предметы. Окружающие должны были либо терпеть, либо делать ему замечания, на которые мама немедленно отвечала бранью. При этом утихомирить, приструнить своего подростка она даже не пыталась. Может, для нее это было привычным, может, была другая причина, но для окружающих это не было нормальным. Ни в чем не виноватые, уставшие в дороге люди оказались вынуждены так или иначе в течение 11 часов терпеть присутствие гиперактивного неконтролируемого подростка, находящегося под бронежилетом в виде своей мамочки.
Вся эта история у меня вызывает такой образ: когда разгоряченный тигренок стремится покусать людей, а они в свою очередь пытаются загнать его в клетку, дрессировщик продолжает держать зверя на свободе и ругать людей за их злость и агрессию.
Конечно, с точки зрения «правильного поведения» молодой человек, получивший десяток-другой ударов в спинку своего сиденья, не должен был напрямую связываться с ребенком. Скорее всего, ему следовало бы разбудить маму и сказать ей, чтобы она сама занялась воспитанием своего чада. С другой стороны, этот самый «ребенок» был как минимум на голову выше пострадавшего молодого человека. Однако когда ему было выгодно, он тут же становился маленьким и беззащитным.
