– Почему у тебя руки в крови, Мелани!? – выкрикнул фальцетом Гэри, отшатываясь от денег.
– Я испачкалась, когда искала деньга. Я знала, что они нам понадобятся.
– Зачем ты это сделала?! Зачем?! Я не знаю, как это у тебя получается, и мирился с этим, пока ты спасала нам жизнь, но теперь, Мелани! Чем тебе не угодила Ирэн!?
– Успокойся, Апач. – Байферс крепко сжал плечо Гэри. – Сейчас не время выяснять – нужно убираться отсюда поскорее.
– Убираться? А куда? Чего теперь стоят наши жизни? Нас теперь по всему городу искать будут…
– Пойдемте отсюда. Тут должны быть и другие бары. Надо выпить и прийти в себя…
Иных предложений не поступило, и Гэри с Навински побрели за Байферсом. Эрик казался теперь Гэри единственной ниточкой, которая еще удерживала его от сумасшествия.
– Постой! – неожиданно опомнилась Навински. – Так ты, Герберт, считаешь, что это сделала я?
– А кто же?
– Ну знаешь… – Майор медицинской службы развела руками и покачала головой.
– Ладно, успокойтесь, – снова вмешался Бай-ферс. – Я уже вижу на том конце улицы другой бар. «Гордая свинья» называется… По-моему, неплохое название.
55
В «Гордой свинье», как и в предыдущем баре, было много народу, однако военных здесь оказалось значительно меньше.
Все столики в зале были заняты, однако один очень кстати освободился, когда троица вошла в бар.
– Вот и хорошо, – сказал Байферс, вешая автомат на спинку стула. – Я пойду сделаю заказ, а вы пока посидите здесь и, пожалуйста, без выяснений. Гэри, это к тебе относится.
– Слушаюсь, сэр, – буркнул тот и, подперев рукой подбородок, уставился глазами в стол.
Байферс пробрался к стойке, подождал, пока бармен обратит на него внимание, и попросил двойной «рыбу-молот».
– И еще, отнесите во-о-он за тот столик три водки и бутерброды.
– Бутерброды горячие или с паштетом?
– Давайте горячие. С сыром и амеллой.
Пока бармен смешивал коктейль, Байферс раздумывал над создавшейся ситуацией.
Итак, Ирэн Уоллес Готье ликвидирована. Кто это сделал, неизвестно, хотя майор Навински – основная подозреваемая. Как она это делает? Входит от ярости в транс или как-то иначе? Когда-то Байферс знал одного человека, который страдал припадками, во время которых крушил даже кирпичные стены. Причем без всякого для себя ущерба. Однажды он пробил кулаком стальную дверь, а потом пролежал в беспамятстве трое суток.
Одним словом, с Мелани следовало вести себя осторожнее. Позже можно будет придумать, как использовать этот талант. Если, конечно, это дело рук Навински.
«А что, если все это делаю я?» – подумал Эрик и улыбнулся.
– Ваш коктейль, сэр, – сказал бармен, ставя на стойку «рыбу-молот», – Сейчас подам бутерброды и водку.
– Спасибо. Я подожду здесь, – ответил Байферс. Он вытащил деньги и бросил их на стойку, невольно копируя жест, который подглядел у Ирэн. Его самолюбие агента было уязвлено тем, что ее уничтожил не он, а кто-то другой Но дело сделано, и теперь об агенте Джуде непременно должны сообщить лорду Кроу. Только доложат ли? Ведь вполне может статься, что полковника Лавкрафта уже нет на этом свете.
Нет, объявляться и докладывать об успехах еще рано. Надо действовать иначе.
Апач что-то знает о «красном масле». А из-за этого продукта в 4-м Управлении давно все сходят с ума. Если осторожно поработать с Гэри, он все выложит. Это парень многое отдаст, только бы вернуться на свой Тироль. Об этом не следует забывать.
Конечно, можно просто перетащить его через линию фронта в расположение имперских войск, но тогда сам Байферс не получит ничего или почти ничего. А в случае личной удачи можно рассчитывать на первую дворянскую ступень. Пусть не передающуюся по наследству, но зато гарантирующую пенсию и уважение.
– Ваши бутерброды, сэр.
– Хорошо, отнесите их на стол. Я сейчас допью и тоже пойду туда.
Байферс в несколько глотков одолел «рыбу-молот» и поморщился. На самом деле коктейль ему не нравился, но других названий он не знал и, чтобы не выделяться, повторял уже знакомое.
«Кажется, ко мне снова возвращается осторожность», – подумал Эрик.
Осторожность агента отличалась от осторожности солдата. Это было нечто иное.
Например, сейчас он приметил двух посетителей, которых видел и в первом баре. Возможно, у этих парней нормальная привычка шляться по всем заведениям в округе, а возможно, никакой такой привычки и нет.
Оставив на стойке пустой стакан, Байферс вернулся к Апачу и Навински.
– Ну как, ты уже лучше себя чувствуешь, дружище? – спросил он.
– Да, – кивнул Гэри, – я выпил всю водку. Свою порцию и твою.
– Ничего страшного, я уже принял.
– Ты что-нибудь придумал, Байферс? – спросила Навински.
– Да, для начала нам нужно найти, где переночевать. Дороги в лагерь после гибели Ирэн нам нет.
– Я оставила там свою сумку с лекарствами.
– Да что там сумка! – махнул рукой опьяневший Гэри. – Они теперь знают наши имена! И это беспокоит меня куда больше!
– Ладно, не переживайте. Деньги у нас есть, что-нибудь придумаем. Конфедерация огромна, и столь же велика ее армия – мы найдем себе местечко.
Байферс сходил к стойке и принес еще водки. Целых десять порций. Гэри пил до тех пор, пока напиток не перестал жечь горло. После этого наступила жуткая тишина, как будто все кончилось. Все, то есть жизнь.
Рядом кто-то присел, и Гэри начал рассказывать ему о своих проблемах, о том, как он сюда попал, и вообще жаловаться на судьбу. Незнакомец не отвечал и только молча кивал. Гэри не видел его лица.
В какой-то момент вернулись звуки и шум пьяной толпы. Хриплая музыка отбивала что-то в танцевальном ритме.
– Видишь, как все сложилось… – подвел итог Гэри и вздохнул.
– Это ефе не вфе, – невнятно ответил незнакомец, как будто что-то мешало ему говорить. Он чуть повернул голову, и Гэри показалось, будто он знает этого человека. Ну конечно, это лицо он где-то видел… Однако вспомнить Гэри не успел, потому что незнакомец повернулся к нему и сразу стало ясно, почему ему так трудно говорить. Половины лица и головы у него не было. Не было и правой руки, и плеча. Острые осколки костей торчали наружу сквозь окровавленное и изорванное обмундирование.
– Ты уфнал мемя? – спросил монстр. Гэри завороженно кивнул.
– У… уфнал, – произнес он, невольно повторяя кошмарное произношение.
– Ну, тогда до скорой встречи, – совершенно четко сказал изуродованный труп и, поднявшись, заковылял к двери, хромая на перебитую ногу.
