Подполковник Лордкипанидзе попытался достать из подмышечной кобуры свой пистолет, одновременно толкая плечом дверь в квартиру соседки, надеясь укрыться за объемным животом заложницы.
Но дверь сразу не подалась. Впечатление складывалось такое, что Лидия Александровна в испуге уперлась в нее всем своим телом, понимая, что допустила глупость, не послушавшись меня. Испуг, случается, добавляет человеку невиданные силы. А у Анзора Георгиевича не было размаха для сильного удара в дверь. Но он все же на этот размах решился, сделав шаг в мою сторону. Он хотел воспользоваться тем, что после кругового силового удара моя малая саперная лопатка смотрела вниз острым лезвием и рука находилась в неудобном для удара положении. Да и удар наносить с близкого расстояния было сложно.
Но я воспользовался тем, что он приблизился, и ударил иным способом. Нанес удар черенком лопатки чуть ниже виска. Этот удар называли когда-то, в тридцатые годы прошлого века, «ударом НКВД», потому что его время от времени использовали следователи НКВД на допросах.
Удар наносится жестким предметом или костяшкой кулака. Сразу после удара глаз человека вываливается из глазницы и повисает на нервах. Пострадавшему при этом требуется срочная медицинская помощь, чтобы вправить глаз, иначе он навсегда останется одноглазым. Сам по себе этот удар не опасен и не лишает человека сознания. Но он сильно пугает пострадавшего, когда тот понимает, что может лишиться глаза.
Подполковник Лордкипанидзе был высоким красивым мужчиной, который своей красотой, наверное, еще и гордился. И угроза остаться одноглазым его сильно испугала. Да и зрение в тот момент, когда глаз вываливается из глазницы, слабеет и мешает ориентации в пространстве.
Анзор Георгиевич вместо того, чтобы завершить начатое и вытащить пистолет, взмахнул руками, словно отгонял комаров, и отступил к квартире Лидии Александровны, навалившись на ее дверь спиной.
Мне этого времени хватило, чтобы завести руку и нанести новый удар, теперь уже точно в направлении головы. При этом я не вкладывал в удар вес тела, не стремился убить, тем не менее лезвие лопатки вошло глубоко в голову.
Все было кончено. И только тут я услышал, как с громким топотом откуда-то сверху по лестнице спускается группа бойцов Росгвардии, а другая группа поднимается снизу.
Но они опоздали. Я справился сам.
* * *
Следователи прибежали одними из последних. Я не стал ничего объяснять. Они все сами видели. В это время Лидия Александровна надавила на свою дверь и загремела цепочкой, открывая ее, чтобы удовлетворить свое извечное любопытство. Соседей из двух других квартир на лестничной площадке я так и не увидел.
Когда открылась дверь в квартиру соседки, тело подполковника Лордкипанидзе, оказавшееся в сидячем положении, ввалилось в прихожую, обрызгав черной кровью и пол, и халат, и ноги женщины.
— И кто будет мне кровь вытирать? — с вызовом спросила Лидия Александровна.
— Кто дверь открыл, тот и будет вытирать, — грубо ответил ей капитан ФСБ.
В квартире брата зазвонил телефон. Я сделал рукой неопределенный жест и поспешил к аппарату.
— Дмитрий Алексеевич, что-то у нас линия разъединилась… Договорить не успели. А потом я сколько ни звонил, у тебя все занято и занято…
— Да, мне позвонили, я разговаривал, — ответил я спокойно.
— Если я в восемь вечера приеду, не поздно будет?
— Нормально, товарищ майор. В любое время. Я жду…
