Мрак тоже не понял, Таргитай заговаривается или плетет
обычную для дурня дурь, но взглянул на Олега, поежился. Лицо Олега было
смертельно бледным, он смотрел на Таргитая почти со страхом. Наверное, Олег
что-то все-таки понял. Во всяком случае, как был трусом, так им и остался.
— А нас ты видел? — жадно допытывался Олег. —
Нас? Человечество?.. Ну, огромные космические корабли… э-э… звездолеты, инолеты…
Исполинские строения прямо в космосе… Ну, дома, понимаешь? Только не дома, и
даже не похожие на дома, а…
Мрак перебил:
— Олег, что ты мелешь?..
Олег дернулся:
— А что не так?
— Это же Таргитай, — напомнил Мрак. — Наш
Таргитай.
Олег медленно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Да,
верно, это Таргитай. Который в облаках видит сказочные замки, драконов,
прекрасных дев и морских чудищ, но, если ему встретится в космосе прекрасный
звездолет — вершина технической мощи землян или внеземлян, он не отличит его от
обломка астероида.
— Он ходил далеко вперед, — напомнил Мрак. —
Я не знаю, что это… но вперед — это не назад. Значит, впереди у нас что-то
есть. И немало. А значит — подними голову!
Его огромная лапа дотянулась до Таргитая через стол, ласково
шлепнула по плечу. Олег подошел сзади, положил ладони на плечи их дударя,
которого то любили, то готовы были разорвать в клочья, но за которого шли в
огонь и в воду. Как не раз шел он ради них.Внезапно Таргитай насторожился. По
чистому румяному лицу прошла волна, словно колыхнулось отражение в воде. Синие
детские глаза потемнели, стали лиловыми, затем красными, ярко-желтыми, снова
вернулись к небесно-синему цвету.
— Оснегозе… — сорвалось с его губ. —
Оснепризение?.. Больно… Почему мне больно?.. Что не так?.. Почему?.. Как, чтоб
не больно…
Его тело деформировалось, превратилось в мраморное, затем —
без перехода — на его месте вспыхнул чадящий огонь. Олег успел рассмотреть
внизу широкое медное кольцо, толстое и темное, неведомые письмена по ободку,
тут же с невероятной скоростью он превращался то в сгусток тьмы, то в красный
свет, за долю секунды он успел трансформироваться в сотни тысяч обличий, но вот
снова в человеческом облике, только по его телу и одежде мерцают звезды, а рука
вытянулась через всю кухню, прошла сквозь стену, исчезла…
После долгой мучительной минуты, когда все сидели застывшие,
страшась шелохнуться, дохнуть, Таргитай внезапно стал обычным Таргитаем,
зачем-то поспешно сдвинулся вместе со стульчиком в сторону, улыбнулся немножко
растерянно:
— Чего вы все такие надутые?.. Я что-то не так сказал?
Все молчали, Мрак нашелся первым:
— Да нет, все так. Тебе что, кольнуло что-то?
— Ага, — сказал Таргитай смущенно. — А ты
откуда знаешь?.. Даже неудобно, в каком месте. Но не успел я почесаться, как
все исчезло. Наверное, Юля иголку обронила, когда Мраку портки чинила.
Олег стиснул зубы. Он боялся даже представить, хоть на
краткий миг, какую занозу выдернул Тарх. Вспыхнула сверхзвезда, обожгла?..
Слишком мелко… Вспыхнула, взорвалась галактика из трехсот миллиардов звезд?..
Или же из Ничто вторглось нечто, начало рушить пространство-время… Что-то
произошло заметное, заставившее лапнуть место, куда впилась заноза…
— Много непривычного видел? — спросил Олег
осторожно. — Ну, такого, что для песен…
Таргитай оживился:
— Непривычного? Да, много!.. К примеру, когда
становишься совсем маленьким… ну, не маленьким, а мелким, но… смехота,
правда!.. Помнишь, мы снежки лепили?.. Схватишь снега в обе ладони, сминаешь в
шар размером с волчью голову, потом уминаешь до размеров яблока, потом давишь и
давишь, пока не уплотнится до размеров ореха!.. Снега столько же, но только
теперь снежок уже не снежок, а ледышка!.. Если шарахнешь со всей дури… я помню,
как ты меня однажды… Так вот ухватишь звезду… агромадную!.. лепишь ее как
снежок, она все уменьшается, уменьшается… куда больше, чем если бы из снега!..
Жмешь, пока вся не в маковое зернышко!.. Но весит столько же… А я, бывало,
нырну в нее, там все плотно-плотно, так вот я нырну в это плотно, пока эти
дрожащие комочки не повиснут в черноте… Я все вовнутрь, вовнутрь, лезу и лезу…
потом вдруг появляются искорки, растут, каждая превращается в горячие лепешки…
Те летят, будто кто их расшвырял… а когда начнешь всматриваться в лепешки,
оказывается… не поверишь!.. все они из мириадов звезд!.. Этих звезд больше, чем
муравьев во всех наших лесах!..
От плиты пошла таранной стеной волна ароматов жареного мяса.
Юлия, разрумянившаяся, с мелкими капельками на верхней губе, вытащила на листе
из духовки нечто коричневое, огромное, истекающее янтарным соком…
— Гусь! — воскликнул Таргитай по-детски. — На
углях, как и тогда… Как здорово!
Юлия смолчала, что навороченная жаровня с микрокомпьютерами
не совсем угли от костра, ее руки деловито разделывали сочную тушку, нож
блестел, струйки ароматного запаха вырывались с такой силой, что мелкие
капельки заблестели даже на ее щеках.
Затем Юлия увидела, как едят гуся люди из Леса. Жад но,
счастливо, самозабвенно, с костями, потрохами, которые приготовила отдельно и
вложила в тушку вместе с обжаренной гречневой кашей.
Через мгновение, заполненное треском костей, сопения и
чавканья, в тарелках остался только яркий свет люстры. Мрак с недоумением
огляделся:
— А где еда?
— Подаю, — ответила Юлия. — Поглотай слюни
одну минутку!
Елена по ее знаку начала таскать на стол ветчину, окорока,
шейку, буженину, все это исчезало, как в пламени лесного пожара, а Юлия
поставила электрогриль на ускоренный режим, запекла еще одного гуся,
спохватилась, изготовила огромные отбивные, со злым удовлетворением начала замечать,
как челюсти мужчин двигаются все медленнее, ремни распускаются шире, а волчий
блеск глаз сменяется сытым довольством.
Глава 47
Елена шепотом сообщила, что во всех трех холодильниках не
обнаружила ни бутылки вина, не говоря уже о коньяке, водке или виски.
— Они еще и не курят, — так же шепотом ответила
Юлия. — Заметила?
— Еще бы, — прошептала Елена. — У меня ухи
пухнут без курева, но не могу же я… если даже Мрак, такой огромный, и то не
курит!
— Тащи на стол соки, — распорядилась Юлия.
После ужина перешли в большую гостиную. Юлия поглядывала на
Таргитая со страхом и жалостью. В то время как Олег, которому с женщинами не
везло, и Мрак, который с ними не умел находить общий язык, все же сейчас с
женщинами… надо сказать, хорошенькими, Мрак вон вовсе лег и положил голову
Елене на колени, та чешет ему лохматую голову, чистит уши, он блаженно хрюкает,
а вот Таргитай… который, по рассказам Олега и Мрака — наверняка
пристрастным! — всегда был увешан бабами, сейчас сидит на непомерно
длинном диване такой одинокий и жалобный…
