— Он не вмешался! Значит, идем правильно. Конечно,
могут прихлопнуть, как говоришь, еще на выходе из этой квартиры… но наш путь
правильнее.
Мрак буркнул:
— Твой путь. Я ни черта не разбираюсь в ваших умных
спорах. А слова Таргитая… да и как он жрал, можно толковать как угодно. Тоже
мне Ностердатмус!
Олег вздохнул, плечи приподнялись и опустились.
— Ты прав, — сказал он с кривой усмешкой, —
Таргитай теперь настоящий бог.
— Как это?
— Ну, ни во что не вмешивается. Ничем не помогает. Даже
по земле не ходит, как в старину ходили все боги… и как он сам ходил. Так…
где-то в космосе… А что нам явился… Так и всяким там монахам в видениях
являлись! И монашкам, кстати, тоже, что больше похоже на прежнего Таргитая. А
если серьезно, то Таргитай в этой огромной живой Вселенной стал чем-то вроде
нервного сигнала… сигнала, что бежит по нервам. В то время как, скажем, кости
скелета или даже плоти практически неподвижны, другие — подвижны пассивно, я
говорю об эритроцитах, третьи наделены способностью двигаться сами, это
лейкоциты и прочие профессиональные борцы с преступностью и спасатели
человечества, то наш Тарх стал чем-то вроде сигнала, что мгновенно переносится
по нервам из одного места огромного организма в другой…
Мрак морщился в течение длинного объяснения, нетерпеливо
прервал:
— Олег, у меня от твоих речей зубы болят. Как ты можешь
все испоганить, утопить в болоте!
Женщины неслышно убирали посуду, двигались почти на
цыпочках. Наконец Юлия села рядом с Олегом, он ощутил ее теплое мягкое плечо.
— Он хороший… — сказала она убежденно. Только какой-то…
жалобный.
— Жалобный? Таргитай? Да ты знаешь, что он может?
— А ему это надо? — отпарировала она.
Мрак засопел, Олег тут же вспомнил, каким несчастным
Таргитай стал, когда узнал, что он стал богом. И как он свое божество старался
спихнуть то ему, то Мраку.
Он покачал головой:
— Вряд ли он чувствует себя несчастным. Он вышел из
темного Леса вместе с нами, но… с самого начала шел своей дорогой! Я ее и
сейчас не понимаю. Более того, и понимать не хочу! Даже считаю ее вредной. Но
все же он намного обогнал нас…
— Значит, его дорога лучше?
Олег снова покачал головой. Голос прозвучал резко:
— Нет!.. Человек должен знать, что делает. Должны быть
выработаны, грубо говоря, инструкции для других. Ну, наука, искусство и прочие
инструменты, с помощью которых каждый… каждый!.. может пройти на вершину. Мы
ведь не идем сами, мы тащим весь биологический род, к которому принадлежим. А
он с собой не поднял ни одного.
Молчание длилось долго, слышно было только сердитое
посапывание Олега.
Мрак задвигался, зевнул.
— А что, — предположил он, — если наш Тарх
скакнул слишком высоко?.. Мы со ступеньки на ступеньку, пролет за пролетом, с
этажа на этаж, а он — рр-р-раз, и на крышу!..
— Ну и какой прок от этого другим?
Мрак почесал голову:
— Да никакого, согласен… Но вот когда со ступеньки на
ступеньку, приблизимся, то он протянет руку и вздернет нас к себе на крышу. А
что?.. А с той высоты увидит больше, чем наш разиня! Ладно, ты увидишь, ты ж у
нас глазастый… все науки знаешь. И мне, простому и простодушному волку
расскажешь. То, что пойму, конечно… Мы спать будем аль нет?
Олег ощутил радостное тепло от плеча Юлии.
— Да, конечно, — ответил он. Поднялся, посмотрел в
окно. — Хотя стоит ли? Скоро утро.
— Ты забываешь о наших женщинах, — напомнил Мрак.
— О них забудешь…
Глава 48
В спальне Юлия медленно и как бы танцуя раздевалась, на
губах играла загадочная улыбка. Сказала счастливо:
— Как нам с Леной повезло…
— Она еще по трубам не ползала, — предостерег
он. — Так что везение не полное.
— Да нет, что встретили таких… Ты — идущий по векам,
великолепный Мрак, этот ваш золотоволосый друг. Только не все укладывается в
твои рассуждения:
— Что же? — спросил он ревниво.
— О необходимости, полезности Сверхсуществу. Ты, может
быть, и двигаешь политику, толкаешь науку, устраиваешь религиозные перевороты.
Но как же… Мрак?
Олег сказал с раздражением:
— Есть глупейшая… и подлейшая фразочка, которой
ничтожества оправдывают свое неумение и нежелание думать, искать, понимать. Я
имею в виду Неисповедимы пути Божьи. Но я сам, к сожалению, пока ничем другим
не могу объяснить то, что Мрак… вот такой. Что живет и не меняется, в то время
как многие из тех, кто родились раньше или позже, постарели и померли! Как
только перестали хоть что-то понимать в современной жизни. А Мрак не понимает и
не старается понимать… и он все тот же Мрак, что много тысяч лет тому вышел из
Большого Леса. Единственное объяснение, хоть и нелепое, что Мрак… просто
нравится Сверхсуществу. Ну, как нам, умным и разумным, нравится не только
Архимед или Ньютон, но и Робин Гуд, Васька Буслаев…
Она сказала с ехидцей:
— Но это не научное объяснение, верно?
— Что меня и раздражает, — признался он
зло. — Еще как раздражает! Хотя, может быть, Мрак олицетворяет что-то
важное для рода человеческого.
—Что?
— Не знаю. Но что-то чрезвычайно важное для его
выживания.
Она легла рядом, ее теплые нежные пальцы побежали по его
телу, а голос прозвучал нежно и волнующе:
— Не надо, а то язву наживешь… Расслабься. Ты не
киборг, набитый по макушку знаниями и зануднейшими лекциями… хотя иногда таким
уже кажешься.
Мрак неспешно брился перед широким зеркалом, Елена, как
утка, счастливо плескалась в ванной, широкой и уютной. Даже напевала,
повизгивала, пробовала плавать от стенки к стенке.
Сверху раздался крик. На месте Мрака возник вихрь, исчез,
Елена оторопело услышала уже в десятке шагов от ванной его суровый голос:
— Что стряслось?.. Что?
И едва слышный голос Юлии, плачущий, как у раненой чайки:
— Олег… он умер, Мрак.
Елена, не помня себя, выскочила из воды. Что-то набросила на
себя, ступеньки замелькали как шпалы под днищем скоростного поезда.
Дверь в первую спальню распахнута настежь. В глубине на
широком ложе лежал человек с застывшим восковым лицом. Мрак прикладывался ухом
к груди, щупал пульс, зачем-то давил на артерии.
Юлия стояла, прижав к груди руки, такая же застывшая,
неживая, с желтым, как из воска, лицом. Елена обняла, теперь ее очередь
делиться теплом и силами.
— Что будем делать? — спросила она.
