Но что это с его стороны — редчайшая глупость… или у него
что-то в рукаве?
— Изготовиться, — велел он сдавленным
голосом. — Он идет прямо сюда. Стрелять на поражение!
Гельман спросил:
— А если поднимет руки?
— Уловка, — отрезал майор. — Убить на месте!
Гельман повернулся в сторону связанной Юлии:
— А что с женщиной?
Юлия сказала громко:
— Маловато вас, сопляки!.. Он таких жрет пучками. Даже
косточки не выплевывает.
— Заткнись, — велел майор. — Орать будешь
позже.
— И не надейся, — отрезала Юлия, но кожа пошла
пупырышками, как только подумала, что ее могут пытать или мучить. — А вот
вы орать будете… как зайцы при виде льва!
Рука майора потянулась к рукояти пистолета, ни один мужчина
не может терпеть, чтобы женщина оскорбляла его так долго и безнаказанно, но в
последний момент опомнился, бросил:
— Убьете, едва он мелькнет в прицелах.
Юлия повела носом, сморщилась:
— Я вижу, насколько этот юсовец храбр… Штаны бы сменил!
Или положи памперсы побольше.
Гельман покраснел, рука его дернулась к рукояти пистолета.
— Майор, можно я эту бич… как говорят по-русски, биксу…
все-таки пристрелю?
— Еще рано, — ответил тот сухо.
— Она нас оскорбляет!
— Оскорбляет, — согласился майор. —
Единственное, что может, чтобы вывести нас из равновесия, чтобы дрожали руки…
от злости или обиды, чтобы больше смотрели в ее сторону, чем на дверь… Она
настоящий профессионал, так что возьмите себя в руки и не поддавайтесь!
Это я-то профессионал, — подумала Юлия. — Знал бы,
идиот, как у меня все трясется внутри. Но вслух сказала громко и насмешливо:
— А если ему не хочется брать в руки такую гадость?
Бывает же, что сам себе противен…
— Не обращайте внимания, — повторил майор.
— Правильно, не обращай, придурок, — сказала
Юлия. — И не думай о белом медведе. О русском белом медведе.
Майор оглянулся на нее, кивнул Гельману:
— Сюда только один путь. Время еще есть, а мне нужно
всего пять минут, чтобы поставить на его дорожке одну штуку. Если вы поможете,
то и вовсе за две минуты.
Гельман взглянул оценивающе:
— Если одну из тех, что вы ставили на пути моего
отряда… когда мы шли по тропам Анд, то можете на меня рассчитывать! Тогда от
моего отряда уцелело меньше трети.
Они переглянулись, как два волка, что теперь совместно
задрали оленя, заулыбались. Майор ткнул Гельмана кулаком в плечо.
За ними вышли десантники. В помещении остались только
снайперы под потолком да те трое, что пришли с Гельманом. Юлия не поняла, из
каких они стран: говорили на странном языке, явно неевропейском. Да и сам
Гельман вряд ли чистый юсовец, акцент как у пермяка, учившего английский по
самоучителю.
Негр после ухода старших офицеров тут же повернулся к Юлии.
Глаза навыкате разом сорвали с нее одежду, Юлия видела по его потному жирному
лицу все, что он с ней мысленно проделал в считанные мгновения, задохнулась от
ярости.
— Майкл, — обратился он к одному на
английском, — я не верю, что за ней кто-то явится… Но в любом случае разве
это мешает нам использовать ее?
Белобрысый десантник взглянул в ее сторону, как показалось
Юлии, с немалым испугом.
— Был приказ охранять ее, — сказал он нехотя. Вот
и все.
Негр отмахнулся. Глаза его жадно шарили по ее фигуре, она
чувствовала, как он лапает потными ладонями, хватает, причиняет боль… Сволочь,
толстая грязная скотина, ублюдок!
— В инструкции по выживанию сказано, — заявил
он, — что мы должны использовать все, что может поднять наши силы и наш
дух. В настоящее время… гормональное давление… сам понимаешь! Почему не
использовать этот объект для половых нужд армии?
Юлия прошипела:
— Издохни, ублюдок.
— Что-то я тебе не нравлюсь, — сказал он с хохотом. —
Ничего, понравлюсь! Многие белые тварючки в моей стране бегают от своих мужей к
нам, черным!.. Ха-ха!.. И тебе понравится. А если и нет, то черт с тобой. Все
равно тебя прикончим сегодня.
Белобрысый сказал нервно:
— Приказ — дожидаться.
— Сегодня все будет кончено, — ответил негр
авторитетно. — Придет ли кто ее спасать или нет — все равно сегодня все
закончится! Наши силы уже поднимаются к поверхности, накапливаются у выходов.
Там мы погуляем… Сейчас потешимся над этой, а вечером будет трахать этих
русских свиней…
Белобрысый сказал предостерегающе:
— Что будем делать в Москве, знаем. Но эту пока не
трогай.
— Почему?
— Был приказ.
— Не трогать?
— Охранять!
Негр сказал:
— Не от меня же?.. Придержи ее за плечи, а я пока
развяжу ей ноги. Я их люблю драть, когда у них ноги раздвинуты… ха-ха!
Белобрысый смотрел с неуверенностью. Негр наклонился к Юлии,
она с ненавистью плюнула в его жирную потную харю. Он отшатнулся, потом с такой
злобой ударил ее по лицу, что голова едва не оторвалась. Юлия ударилась
затылком, в черепе зашумело, перед глазами некоторое время плыло, а черных рож
стало четыре.
— Ах ты ж, русская стерва, — прошипел негр. —
Ты будешь умолять, чтобы я тебя прикончил… Я с тобой такое проделаю…
И в течение трех минут он излагал, что он с нею проделает,
как ее использует и какая она после этого останется. Белобрысые посмеивались,
но их глаза не отрывались от двери, пальцы на спусковых крючках. Один встал
прямо напротив двери, другие присели за агрегатами, чьи литые кожухи служили
хорошим укрытием.
Офицеры вернулись в самом деле минут через пять, десантники
сопровождения не отходили от них ни на шаг. Гельман вытирал ладони носовым
платком, майор довольно скалил зубы.
Юлия заявила ядовито:
— Вы так боитесь меня, что приковали обе руки?.. Освободите
хотя бы одну!
— Зачем? — спросил майор.
— Да хотя бы пот смахну со лба, а то глаза щиплет!.. А
вы, если боитесь даже одной руки, можете близко не подходить. Негры, понятно,
трусы, но вы же белый!
Майор смерил ее презрительным взором, Юлия чу-ствовала, что
профессионала не проведешь, знает, какие мышцы накачаны боевыми приемами, а
какие — пустяковым шейпингом.
— Расистка? — бросил он с осуждением. —
Ничего, скоро мир будет единым. И без границ. Избавишься от этой дури.
Но все же через мгновение правая рука была свободна, левую,
по-прежнему зажимал стальной захват, а майор отошел к двери.
