Диван под ней скрипнул. Олег тут же обернулся, в зеленых
глазах отражались искорки от люстры.
— Проголодалась?
— Я… — пролепетала она. — Я… спала?
— Да пустяки, — сказал он великодушно. — Всего-то
часиков шесть-семь. Ерунда.
Она вскочила, как подброшенная пружинами:
— Вот так?.. Голая?
— У тебя хорошая фигура, — заметил он
равнодушно. — Не такая уж и толстая… И почти не храпела. А что рожа
перекосилась, так кто видит? Я, к примеру, не обращал внимания даже на слюни,
что промочили всю подушку.
Она кинулась на него с кулаками. Сильные руки перехватили,
она со всхлипом ударилась о широкую горячую грудь, с огромным трудом преодолела
желание прижаться, спрятаться там внутри, уперлась кулачками, кое-как
отстранилась.
— Над чем ломаешь голову?
— Удалось разыскать карты.
— Этих туннелей?
— Это не туннели, а Метро-2. Оно намного ниже первого,
явного. Зато из этого тайного можно проникнуть как в обычную сеть метро… практически
в любом месте, так и в любое здание. По крайней мере, в пределах Садового
кольца — в любое, а за пределами — в любое старое.
— А новые? — спросила она невольно.
— И в любое новое, — сказал он так же буднично.
Зевнул, потер усталые глаза. — Только в новые правительственного ранга,
банковские или дома элитные проще простого, это предусматривалось сразу, а в
дома обычные… чуть труднее.
Она сказала пораженно:
— И что же… Никто из москвичей даже не подозревает, что
существует не одна линия метро, а две? Он слабо усмехнулся:
— Почему две?
Она вскинула брови:
— А что, есть еще?
— Конечно. Самая ранняя сеть подземелий — это система
подземных ходов. Их начал еще Иван Калита. А при Иване Грозном так вообще стало
что-то вроде метро! Правда, пешеходного. Не только тайные выходы для
доносчиков, лазутчиков, но и сам царь хаживал подземными ходами за пределы
города. Можно тайно перебросить отряды, брать воду из тайных источников воды,
там у него были самые разные хранилища… Да что там Иван Грозный! Еще больше тайных
складов у монастырей, что служили одновременно и крепостями. Не все
вырубывались для этих целей, чаще — приспосабливали опустевшие каменоломни…
— Я слышала о библиотеке Ивана Грозного! —
воскликнула она.
Он вяло отмахнулся:
— Это здесь, поблизости. Я все хотел перетащить ближе к
поверхности, чтобы наконец нашли. Увы!.. Сразу хлынут толпы прекраснодушных
идиотов. Искать Александрийскую библиотеку, например. Или сокровища атлантов.
Нашли же руины Гиперборейского царства за Полярным кругом…
Юлия воскликнула:
— Но как же!.. Да как ты можешь!.. Да это же неоценимое
сокровище!
— Бред, — буркнул он. — С полсотни книг с
устаревшими медицинскими рецептами, книга по ворожбе, различные методы допроса,
несколько томов с описанием, как шить хомуты, делать оглобли, гнать деготь,
ловить диких коней в окрестностях Московии, изготавливать батоги для заплечных
дел мастеров и простые кнуты для пастухов… А также подробное описание, как
ловить птиц Сирин, Гамаюн, Алконост…
Он зевнул, потер усталые глаза. С раскаянием она вспомнила,
что ему досталось больше, чем ей.
— Ладно, — сказала она, — убери лапы.
Перекусить ничего не осталось?
— Все, что душа пожелает. Это плата за риск, как
понимаешь…
Одеваясь, она бурчала:
— Из-за чего риск, ума не приложу… Я понимаю, когда
бьются из-за женщин, денег, власти!.. Весь мир из-за этого расшибает лбы.
Правда, из-за женщин уже не стучат рогами, романтика ушла с рыцарями, но зато
из-за денег и власти сколько преступлений!
Он встал из-за стола, пошатнулся, тут же рухнул на диван во
весь рост, потянулся до хруста суставов.
— Тем более, — сказал он с зевком, — у кого
деньги и власть, у того и современные женщины!
Она огрызнулась:
— Как будто так было не всегда!
Он покачал головой:
— Ты же сама сказала, были и романтичные времена. А что
сейчас такая странная война… В мире как раз острый недостаток идей, а не денег
или власти! Раньше был один фараон, остальные — рабы, а сейчас много вершин:
финансовых, спортивных, поп-звездных… Есть такое слово?.. Когда можно огрести
кучу денег, а с ними и власть. Так что власть есть… но нет людей, способных
создать нечто новое, захватившее умы и сердца, подобно христианству или исламу…
Она фыркнула:
— Это, в самом деле, так трудно? А где все эти
академики, доктора наук? Если даже сын плотника смог…
Он слабо удивился:
— Какой это сын плотника?.. О ком ты?.. А, совсем
голова не работает, прости. Ночь была нелегкой… да и день не легче. Дети, как
же вы все понимаете буквально!
Она вскинула брови:
— А что не так?
— Сын плотника, — пробормотал он. — Рационалисты!..
Если плотник, то, выходит, дерево тесал?
— Ну не камень же, — оскорбилась она. — Тех
называют дикарщиками, я знаю!
У него был такой вид, что вот-вот скажет: Как сейчас помню,
не был ни плотником, ни сыном плотника, но лишь потянулся еще слаще, зевнул с
завыванием. Пробор-мотал совсем сонным голосом:
— Даже сейчас говорят про одних, что неотесанные, а про
иных, пообтесались, мол. Или их пообтесал кто-то. А кому-то хоть кол на голове
теши… На востоке Творца обычно называли гончаром. И человека вылепил из глины,
и весь мир. Гончар — первый из творцов. Каменщик — это уже ступень повыше, он
из обожженной глины строит тюрьмы и храмы, а также — новые общества. Их до сих
пор зовут масонами… Ну а плотник — это ступенька еще выше. Не хочешь думать о
чем-то очень высоком, тогда… ну, если очень приземленно, то что-то на уровне
полковника иезуитов, епископа христиан, тайного советника Третьего отделения,
доктора наук по философии… гм, трудно подобрать точное соответствие, но во
всяком случае, отец Иисуса… ха-ха!.. никогда не строгал доски рубанком. Если бы
ему сунуть в руки рубанок, уронил бы на ноги.
— Но как же… Все легенды, предания, тексты Евангелия…
Он вяло отмахнулся:
— Мир был поэтичнее. Все пушки прошлых веков в
единорогах, орлах… А какие барельефы, где бьются римляне со скифами,
загляденье!.. В учебниках географии на рисунках толстенькие такие ветры дуют с
небес, гоняя тучи… Народ понимал мир не так грубо, как сейчас. Везде была
разлита поэзия, двусмысленность… Черт, нет даже слов, чтобы объяснить. В каждой
строке Корана семь смыслов, но так было почти в каждом древнем рассказе… Но нет
такого слова, как семисмысленность. И когда все понимается буквально, мне
просто неловко за таких идиотов… Правда, такая же участь ожидает через пару
тысяч лет современные анекдоты, построенные на игре слов, на иносказании,
намеках… — Он зевнул снова, веки медленно смыкались. — Кол на головах
тесал, — пробормотал он. — Плотник… Мудрецы…
