Юлию ухватили за плечи и быстро потащили к дальней двери.
Ноги ее волочились, а голова болталась из стороны в сторону. Майор отнял
респиратор от лица, быстро достал из сумки шприц, надел иглу и тут же ввел
этому рыжеволосому пленнику жидкость еще и в вену. В последнюю неделю их
снабдили шприцами, уже заправленными какой-то гадостью. Клялись, что
развязывает язык любому…
Тут же, возле перевернутого грузовика, его долго и зверски
избивали. Когда он упал, с наслаждением били ногами. Били свирепо, били
сладострастно, вымещая подленький страх, что впервые встретили человека намного
круче их самих. До этого времени привыкли добивать уцелевших после зверских
бомбардировок, уже раненных и контуженных, красиво и мужественно шагать среди
горящих руин, среди глубоких ям от авиационных бомб, изредка постреливая по
сторонам, чтобы не терять навык стрельбы по живым мишеням, но впервые нашелся
гад, который стрелял в них самих, который убивал, который сжег в огне и
раздавил тяжелым грузовиком немало ветеранов, которые красиво и умело сотнями
убивали манекенов в учебных боях.
Пленник захлебывался кровью. Слышно было, как трещат ребра.
Когда бил Гарриман, здоровенный негр, а его ноги толще бревен, кровь изо рта
схваченного выплескивалась с такой силой, как будто ею выстреливали. Он хрипел,
кровоподтеки закрыли глаза, разбитые в лепешки губы распухли, глубокие ссадины
на лице сильно кровоточили.
Боль резко перекашивала тело, он пытался подогнуть колени,
закрывал локтями бока, но его били и в спину, били в голову.
Олег чувствовал, что в голове начинает мутиться, он дважды
терял сознание, а когда зрение чуть прочистилось, перед ним появились
начищенные сапоги. Не ботинки, что носят десантники, а офицерские сапоги.
Сквозь грохот крови в ушах донесся холодный голос:
— Завязать ему глаза!
— Есть, — ответил молодцеватый голос.
Другой голос, явно человека постарше, сказал с иронией:
— Если ему еще не выбили… то все равно ничего не
увидит.
— Урмилас, — сказал первый голос, — у тебя на
все свое мнение. Повязка на глазах нужна по другой причине.
Олег чувствовал, как его грубо перевернули, сильные руки
нещадно перетянули повязкой глаза, заодно и перекрыв кровоточащую рану над
ухом. Повязку используют, — вспомнил он полузабытое, — ибо с
завязанными глазами любой человек паникует, боится гораздо больше, чем если бы
видел перед собой нацеленный в лоб пистолет.
Затягивая на затылке повязку, человек еще несколько раз
ударил ногами, стараясь попасть по почкам. Олег опрокинулся на пол,
задохнувшись от резкой боли. Его подняли пинками. Кровоподтеки под глазами
вздулись как подушки, он видел перед собой только узкие щелочки света, словно
смотрел из накрытого брезентом танка.
— Вставай, падаль! — прорычал десантник.
Хотя сознание было одурманено, вся комната плыла в сознании,
а тело не слушалось, он, как воочию увидел крепкого плечистого сержанта,
быстрого и уверенного, краснорожего, грубого, как грубо и бесчеловечно все в
армии.
Его подхватили за плечи, за волосы. Олег не видел, что его
для забавы пихнули мимо двери. Он с разгону врезался в стену, из груди вырвался
всхлип. Ноги подкосились, он сполз на пол. Снова попинали, но уже без азарта,
затем подхватили, проволокли и с разбегу зашвырнули в распахнутые двери.
Он смутно чувствовал, что его бросили на холодный
металлический пол. Отлежаться не пришлось, лязгнули металлические двери, снова
голоса, раздраженные и требовательные. Его подняли, усадили на жесткое сиденье.
В голове все еще туман, а перед глазами то вспыхивал свет, то все погружалось
во тьму, а голоса истончались до комариного писка.
Потом он чувствовал, как руки и ноги приковывают железом.
Снова укол в вену. По телу прокатилось жжение, а в голову словно ударили
молотом. Он застонал, туман перед глазами начал рассеиваться. Проступило
человеческое лицо, что вытягивалось, исчезало, собиралось из отдельных
частичек. Сквозь повязку всегда смотреть просто, а эта даже не кожаная —
простой платок, какими десантники повязывают головы.
— Еще, — раздался в ушах пронзительный
голос. — Вкатите тройную дозу.
— Помрет, — возразил другой голос.
— Вряд ли, — ответил первый. — Этот парень из
спецназа, а их учили выдерживать перегрузки. Зато быстрее придет в себя.
— Но его мозг тогда полностью в кашу…
— Как скоро?
— Через двое суток.
— Смеетесь? Мне не важно, что с ним будет сегодня
вечером.
Глава 12
Снова укол, волна жидкого огня прокатилась по телу с такой
мощью, что Олег закричал от дикой боли. Сердце билось как бешеное, вот-вот
разломит грудную клетку. Он дышал часто, взахлеб, но зрение прояснилось, звуки
различал с такой ясностью, что каждый шорох бил по голове как молотом.
Повязка создавала небольшой фон, узор на платке, словно
клочок тумана, висел в воздухе, но все же удалось понять, что он в темном
помещении, стены металлические, пара массивных агрегатов под толстыми кожухами,
вдали дверь, похожая на шлюз в подводной лодке а перед ним стоит, расставив
ноги, коренастый человек в маскировочном комбинезоне, хотя и без всяких знаков
отличий.
С трудом удалось шевельнуть глазами. От простого движения
глазных яблок дикая боль вспыхнула в черепе и прокатилась по всему телу. Так,
он в металлическом кресле. Руки прикованы толстыми железными захватам Ноги,
судя по всему, тоже. Кресло наверняка сварено специально для этих целей, для
дознания. Проще говоря, для пыток. И скобы на его запястьях не простое железо,
а высокопрочная сталь. Голову, сволочи, тоже за фиксировали, чтобы не мог
оглянуться.
Коренастый сказал требовательно:
— Чин?.. Звание?.. Должность?..
Олег молчал, смотрел тупо. В голове туман, казалось
разъедает саму ткань мозга, выжигает нервные клетки А во всем теле тупая боль,
что временами без всяко предупреждения прерывается острыми уколами.
— Не говоришь? Хорошо же… Джонсон, действуй. Запахло
чем-то резким, похоже на аммиак, но полумертвые чувства подсказали, что это
похуже, намного хуже, В старину пытали, вырывая клещами куски тела отрубая
пальцы. Это действует на пугливых, они начинают выкладывать все тайны от ужаса,
а не от боли, а на самом же деле жертва быстро теряла сознание от потери крови.
А саму боль переставала ощущать еще раньше, потому что с потерей крови резко
снижается и чувствительность к боли… Но пришел новый век, накопился опыт.
Поняли, что простым расплющиванием ногтей молотком можно добиться большего:
боль невыносимая, крови почти нет, жертва сознания не теряет, вопит и с ужасом
смотрит на занесенный молоток над следующим пальцем. Однако в разведках
работают дипломированные специалисты по гипнозу, что научились ставить в мозгу
разведчиков заборы на пути физической боли. Как всегда и везде, идет
соревнование между мечом и щитом, пулей и каской, победа достается попеременно
то снаряду, то броне, но сейчас Олег чувствовал, что нападение сломило защиту,
разнесло ее в клочья, втоптало…
