Вожак угрюмо изучал его из-под низких надбровных дуг.
Замочить мужика нетрудно, хотя и глупо мочить просто так, без выгоды. Даже ради
девки, каких пруд пруди. Но хоть замочи, хоть просто по роже дай — это же
проклятая Москва, не родная Пермь…
Замухрышка в рваных джинсах может оказаться школьным
приятелем министра или банкира, а те по старой дружбе могут прислать войско
ментов, что из-под земли достанут, искалечат по дороге, все зубы вышибут, а
потом продажные судьи вышку припаяют…
Он тяжело вздохнул, принимая решение:
— Да пошел ты…
Но не сказал куда, в мужике в самом деле чувствуется сила и
уверенность. Если сам ноль, то, может быть, с начальником охраны президента в
одной песочнице домики строил. Задень самолюбие, а при бабах все нервные —
вовек на аптеку работать будешь. Если выживешь.
Юлия ощутила, как незнакомец взял ее под локоть. Его пальцы
были теплыми и твердыми, словно она оперлась о спинку родного дивана.
Голос прозвучал дружески:
— Я вас проведу вон до того угла… Дальше светло. Насчет
милиции, боюсь, он прав.
Хулиганы невольно расступились, Юлия прошла гордо, вскинув
носик, не только не выказывая страха, а еще и утопила их в море презрения. Они
ворчали за спиной, но незнакомец шел спокойно, от его пальцев по ее локтю
разливалось странное успокаивающее тепло.
Сердясь на себя за страх, она сказала с некоторым сарказмом:
— Это и есть современное рыцарство? Напугали бедных
хулиганов связями в верхах?
Под уличным фонарем ей можно было дать как восемнадцать лет,
так и двадцать восемь, но она ощутила, что он как будто в паспорт посмотрел: ей
двадцать один год и три месяца. Сегодня на занятии шейпингом потеряла не меньше
двух кэгэ, но недотраченная сила выплескивается у нее даже из ушей, в каждом
движении сквозит звериная жажда выжить в этом страшном, неуютном мире, и не
всякий за ее вызывающим видом рассмотрит испуганного зайчика с дрожащими
лапками.
Он пожал плечами:
— А что бы вы хотели?
— Ну, показали бы им два-три приема из восточных
единоборств. Разбросали бы, а я бы в порыве страсти бросилась вам на шею!..
Ладно, простите за глупую болтовню. Я все еще дрожу? Перетрусила так, что… Не
обращайте на мой тон внимания!
Не очень-то ты и перетрусила, — было в его глазах. Хотя
перетрусить надо было. Народ в этом регионе планеты озверел…
— Да я и не обращаю, — ответил он с оскорбительным
равнодушием. — А восточные единоборства — глупость. Их рекламируют те, кто
зарабатывает на этом. Боевое самбо куда опаснее. Вот мы и пришли.
Он отпустил ее локоть, отступил на шаг, она вскрикнула:
— Вы что, так и собираетесь уйти?
— Дальше светло, — ответил он, взгляд его стал
отстраненным. — Вон такси снуют. Не частники, государственные… Безопасные.
— Нет, — сказала она лихорадочно. — Вы
видите, я все еще дрожу? В любом случае вы спасли меня из лап жутких бандитов.
У них кавказские рожи, не заметили? Кавказее не бывает. Вы просто обязаны
проводить хотя бы до подъезда!
Она не отвела взгляд, чтобы он прочел все, что она хотела
сказать. Даже в самое раскрепощенное время не все говорится вслух. По крайней
мере, не все женщины говорят. Она все еще не из тех, кто говорит открытым
текстом, хотя феминистка до мозга костей и ненавидит всех этих male-pigs.
Вечерами она читала женские романы, издевалась над ними,
выбрасывала в мусор, но через пару дней снова покупала это слюнявое чтиво и
погружалась в мир, где вот она, красивая и бедненькая, идет себе тихонько, а к
ней подходит таинственный незнакомец… Сперва, ессно, пикируются, всякие милые
недоразумения, он оказывается наследным герцогом… нет, лучше наследным принцем
дальнего султаната… ессно, получившим образование в Оксфорде, но в то же время
богатым, воспитанным и с ног до головы экзотичным…
Она судорожно перевела дух. Увы, эти миры существуют только
в дамских романах. И только там загадочные незнакомцы, увлекательные
приключения, судьбы мира… А здесь, как говорят умудренные идеологи, надо
находить романтику в обыденном.
Над крыльцом горел свет, сам подъезд освещен ярко. Юлия
сумела наконец рассмотреть незнакомца. Не просто высок — огромен! В дверь
придется входить боком, чтобы не поцарапать плечи. Чтобы смотреть ему в лицо,
приходится задирать голову, от этого движения ее спина становится ровной, грудь
приподнимается, а что особенно приятно, так это то, что полностью исчезают
небольшие такие жировые валики с боков…
Показалось, верно, рыжий, чуть ли не красный, а глаза
удивительно зеленые, яркие. Лицо худое, резкое, нижняя челюсть выдвинута, скулы
высокие, возле губ твердые складки. В прошлом веке, когда был спрос на
мужественных мужчин, он считался бы красивым, даже очень красивым. Но сейчас в
моде слащавые женоподобные хлюпики, обязательно толстенькие и с животиками, это
называется быть самим собой… Правда, слишком бледен. Либо болен, либо… либо
все-таки такой же, как и она: внешность циркового борца, а внутри
закомплексованный интеллигент, что боится темноты и начальника.
Она вздрогнула, его зеленые глаза тоже взглянули в упор. Она
чувствовала себя так, словно он просветил ее насквозь рентгеновскими лучами.
Сбоку стукнуло, это дверцы лифта медленно поползли в
стороны. Незнакомец пропустил Юлию вперед. Его слегка качнуло, а когда он
ступил следом, ей показалось, что в тесной кабинке совсем нет места.
— Меня зовут Олег, — проговорил он чуть охрипшим
голосом.
Ей почудилась в его тоне снисходительность, сразу
рассердилась, хотя ноги стали слабыми, захотелось прижаться к его сильному
телу, отчего рассердилась еще больше. Сильные женщины, а она не просто сильная,
она — железо, не должны выказывать даже слабого проблеска интереса при виде
особей этого некогда сильного пола, если верить пыльным классикам.
— Юлия, — ответила она. — Можно без отчества.
Он стоял спиной к пульту, Юлия все смотрела в его необычное
лицо, и ее палец только с третьей попытки угодил в нужную кнопку. Лифт
дернулся, пошел вперед… и тут же остановился. Она смутно удивилась, даже
решила, что промахнулась, но за решеткой в самом деле уже стена ее площадки.
Надо взять себя в руки, — решила со смятением. —
Меня ведь называют законченной феминисткой! Что это раскисла…
Коридор, естественно, заставлен всякой дрянью, старыми
шкафами, сундуками и ящиками, но одолели благополучно. Юлия сумела совладать с
замком, распахнула дверь:
— Прошу. Собаки нет.
— Зря, — сказал он почему-то грустно.
— Да, сейчас время опасное…
— Да нет, вообще без них грустно.
Щелкнул выключатель, оба прищурились от яркого света.
Просторная прихожая, через открытую дверь видна другая комната. Юлия видела,
как гость мазнул скользящим взглядом по ее квартире, и поняла, что он увидел
все, все понял, все узнал по расстановке вещей, мебели.
