В дальнем углу из-за массивного стола навстречу им
поднимался невысокий грузный мужчина. Лицо его было в морщинах, седые волосы
падали красивыми локонами на плечи. Он показался Юлии аристократом, последним
отпрыском угасающего древнего рода королей, благородным, мудрым и все
понимающим. К тому же достаточно образованным: на столе нашлось место для
компа, сверхтонкий дисплей дюймов тридцати в диагонали — это же сумасшедшие
деньги…
— Я почувствовал тебя, Олег, — произнес он
красивым благородным голосом, — почувствовал еще почти за милю… А кто это
с тобой?.. Кого эта чистая душа оплакивает так долго?
Юлии показалось, что Олег дрогнул, увидев этого человека.
Краска слегка сошла с лица, а глаза удивленно… и даже как-то испуганно
расширились. Странно, ведь он знал, к кому шел!
Она некоторое время смотрела, как они хлопают друг друга по
плечам, по спине, исполняя древние ритуалы, наконец Олег освободился, повел
рукой в ее сторону:
— Ее зовут Юлия. Ты уловил только отголоски… слышал бы
ты, как она ревела месяц тому!
Юлия вздрогнула. Откуда Олег знает, как она ревела, когда на
ее руках угасла жизнь ее собаки?
Мужчина церемонно поклонился:
— Меня зовут Россоха. Можно — Роман. Приветствую вас в
этой хижине, прошу чувствовать себя хозяйкой.
Олег усмехнулся:
— Это значит, что собери на стол, вымой посуду, накорми
собаку, перебери горох…
Россоха протестующе выставил руки:
— Она ведь не Золушка, а уже принцесса!
Юлия улыбнулась, она понимает шутки — в таком вот виде и с
такой побитой рожей как раз тянет на принцессу, потихоньку ушла, пусть мужчины
обсуждают свои дела. Если в самом деле на стол собирать ей, то сперва надо
заглянуть в холодильник…
Дверца подалась легко, беззвучно. Холодильник оказался втрое
габаритнее любых, что она видела. И широкий, что удобно, но безумно дорого. На
полках… Она не поверила своим глазам. В отделении для бутылок наряду с
молочными пакетами гордо смотрелся ряд бутылок с шампанским. Названия ничего не
говорят, но, судя по буквам, настоящие французские, старинные. На мясной полке
буженина, телятина, ветчина, окорок, все исходит тончайшими запахами, на рыбной
полке — ломтики красной рыбы всех названий, но, кроме того, множество
деликатесов.
Она смотрела ошеломленная, не зная, что выбрать. В голове
всплывала злая и растерянная мысль: вот как живут эти шпионы! Вот за что она
платит налоги. Чтобы даже на отдыхе в охотничьих домиках жрали то, что не во
всяком элитном ресторане Парижа отыщешь!
А тем временем в комнате Россоха уселся на край стола,
наблюдал за гостем. Олег прошелся по комнате, взгляд скользил словно бы
бесцельно, но лицо все больше темнело, а когда повернулся к хозяину, в зеленых
глазах были страх и жалость.
Россоха спросил с грустной насмешкой:
— Что, удивлен?
— Потрясен, — ответил Олег. — Что стряслось?
Он уселся на подоконнике, слева теперь было сверкающее в
солнечных лучах озеро, все такое же, каким видел его… очень давно, а справа
темная и прохладная комната, тоже привычная, видел ее такой не раз, хотя бревна
в стенах успели переложить несколько раз. Только тревожное чувство теперь
усилилось, росло с каждой минутой.
Россоха рассеянно накручивал на палец серебристый локон.
Волосы его оставались густыми, шелковистыми, без намека на лысину.
— Вообще-то это я должен спрашивать, что
стряслось, — ответил он. — У тебя такая рожа… Не все знают, что ты
можешь довольно быстро заживлять раны… э-э… регенерировать. Так что
представляю, каким ты был сутки тому!
Олег рассеянно отмахнулся:
— Житейские мелочи… Нос разбили, пару ребер переломали
— словом, жизнь идет. Привычные будни. С Юлией, правда, похуже… Ее не только
били, но и насиловали. К счастью, она очень современная женщина, из-за этого
под поезд не кинется. Но помыться и прийти в себя ей надо… А вот что с тобой?
Ты всегда был молод. Да-да, ходил в личине дряхлого высохшего старца, худого,
как палка, за что тебя… гм… любили. Ведь сами, несмотря на возраст, всегда
надевали на себя личины молодых и красивых! Но сейчас ты… ты без личины. Что
случилось? В последний раз, когда я тебя видел, ты был так же молод, как и пять
тысяч лет тому, когда встретились впервые!
Россоха слушал, кивал, наконец ответил серым бесцветным
голосом:
— Не могу понять.
— Чего?
На противоположном краю стола — вот-вот упадут — блестели
выпуклым циферблатом обыкновенные наручные часы. С таким же обыкновенным
браслетом. В полированной поверхности стола отражались как в матовом зеркале,
издали казалось, что там лежит пара одинаковых часов.
Олег задумчиво исследовал взглядом чудо современной
технологии, что так быстро вошло в быт простого человека.
— Это просто часы, — ответил он участливо.
— Спасибо, — ответил Россоха с иронией. Ну,
спасибо!.. Как будто это не я придумал песочные часы, как будто не я изобрел
водяные… Только солнечные кто-то изобрел раньше!.. Потом я придумал часы с
грузиками, помнишь?.. Даже с анкерным механизмом я придумал самостоятельно!..
Меня всего лишь опередил этот французский шпион, авантюрист, контрабандист
оружия… как его… который еще пьеску написал про клоуна… или слугу, запамятовал…
— Помню-помню, — согласился Олег торопливо. —
Да, часы — это был твой конек. Никто не знал лучше. Так что же? Это такие же
часы. Правда, знаменитой швейцарской Лего, что раньше специализировалась только
на хронометрах и брегетах. У тебя был с музыкальной крышкой, помню… Теперь, как
вижу, легисты взялись и за электронные? Уверен, что идут с их знаменитой
точностью. Что тебя в этой штуке смущает?
Россоха помолчал, сказал упавшим голосом:
— Не понимаю, как они работают.
Олег открыл и закрыл рот. Все верно, Россоха был помешан на
точности, на измерениях времени, именно он придумал песочные и водяные часы. А
также сотни различных измерителей времени с путаницей веревочек, горящих свечей
и медного шара над тазом, куда шар в строго указанное ему время с грохотом
падал после догорания свечи и будил изобретателя или любого хозяина такого
устройства. Эти же часы на столе электронные, на батарейке. В прошлый раз он
видел у Россохи часы хоть и швейцарские, но традиционные, с бегущими по
циферблату стрелками. Любой смышленый древний грек или египтянин, даже не Архимед,
мог разобрать их и понять: если повертеть этот ключик — натянется пружина.
Раскручиваясь, она будет вертеть это колесико, это — второе, второе — третье, а
третье потащит стрелки. Все понятно. Имея инструменты, можно сделать подобные.
Но электронные…
Он вздохнул:
— Россоха, век механики уступил… или уже уступает
корону! Я говорил, приходится учить, что такое электричество. Без этого будем
жить как эти… которые включают телевизор, не понимая, как он работает. И
умирать как они. Пришел не просто новый век, Россоха… а новый скачок, который
мы готовили всю эту череду веков! Нам ли теперь умирать от своих же рук?
