Он осторожно приблизился, вытащил ошейник, а второй достал
длинный поводок из толстой кожи. Пес привстал, пасть открыл шире. Елена
услышала предупреждающее рычание, у нее пошли мурашки по коже, а кожа покрылась
крупными волдырями.
Рык зарождался в огромной мощной груди пса, обогащался
свирепостью в горле, и когда выкатывался из страшной, как у крокодила, пасти,
то от близости зубов становился таким же острым и пугающим.
— Ого, — сказал один с нервным смешком, — он
сердится!
Второй бросил успокаивающе:
— Он помнит, как ты ему делал уколы от чумки. А уколов
никто не любит.
Тем не менее, оба топтались перед псом в нерешительности.
Елена спросила подозрительно:
— Так ваш это пес или нет?
Первый замялся, а второй сказал с подкупающей искренностью:
— Моей жены. Он ее любил и слушался больше.
Пес наконец поднялся во весь рост. Елена даже смутно
удивилась, что он такой гигант, раньше казался поменьше или же ходил на
полусогнутых. Темно-коричневые глаза стали хищно желтыми… мир дрогнул от рыка.
Елену отшвырнуло к стене, ей почудилось, что на кухне валится вся посуда, со
стен срываются тщательно укрепленные книжные полки, все ломается и лопается.
Парни стояли, превратившись в соляные столбы. Поводок и
ошейник вывалились из ослабевших пальцев, на их лицах Елена видела откровенный
страх.
Она с трудом отклеилась от стены, сказала как можно тверже:
— Вот пусть ваша жена и приходит за ним. Я могу отдать
его только тому, кого он признает!
Она боялась, что они заартачатся, но оба послушно
попятились. Когда все трое очутились в прихожей, Елена вернулась и вышвырнула
им вслед на площадку поводок и ошейник.
Пес уже лежал на прежнем месте, голову опустил на лапы,
смирный и несчастный. Елена опустилась рядом с ним.
— Ну почему ты такой несчастный?
Пес вяло вильнул хвостом. Розовый язык лизнул ей руку. Елена
удивилась, что у такого огромного пса язык такой нежный и ласковый. Как-то у
подруги к ней на колени забрался котенок, тоже начал облизывать ей руку, так
едва не содрал кожу жестким, как наждачная бумага, языком.
— Ладно, — решила она, — будем коротать жизнь
вместе. По крайней мере, пока не придет жена этого…
Но чутье говорило, что никакая бабища за ним не явится. И
даже то, что эти двое Лохмача впервые увидели в ее квартире.
Дом был самый обыкновенный, типовая шестнадцатиэтажка. Олег
открыл входную дверь в подъезд чем-то похожим на ключ, в холле сравнительно
чисто, аккуратный лифт доставил на четырнадцатый, а когда Олег повел ее по
длинному коридору, Юлия ощутила себя почти дома.
Постучал он деликатно в самую неприметную дверь. Почти сразу
по ту сторону послышался легкий перестук каблучков. Дверь распахнулась чересчур
доверчиво, без всякого кто там, на пороге появилась миниатюрная изящная девушка
в тонкой маечке и коротких шортиках. Олег разом увидел крупные лучистые глаза,
широкий, как у лягушонка, рот с по-детски пухлыми и очень красными губами,
короткие золотистые волосы, тонкую шейку, разом ощутил ее молодость, свежесть,
как у нераскрывшегося еще бутона розы.
— Так беспечно открывают, — сказал он, улыбаясь
как можно дружелюбнее, — когда в доме есть большой и сильный пес. Верно?
— Я всегда так открывала, — ответила девушка
беспечно, но Олег отметил, что сказала в прошедшей форме. — Вам кого?
Она чувствовала близость Лохмача, а с ним впервые в жизни
ощущала надежность и защищенность. Мужчина, высокий и крепкоплечий, с на
редкость рыжими волосами, улыбался, словно встретил знакомую. На губах его
спутницы тоже играла загадочная улыбка. В ней было нечто от крутой и
независимой работницы спецслужб, какими их показывают в боевиках. Она сразу
смерила Елену оценивающим взглядом, словно решала: свернуть ей шею или взять
под крылышко. Похоже, середины эта женщина не знает.
— Вам кого? — спросила Елена.
— Вас, — ответил мужчина. — Меня зовут Олег,
а это — Юлия. Мы именно к вам и… вашему лохматому другу. Позвольте войти?
Елена отступила в прихожую, она всегда отступала перед
напором, за что себя ненавидела и долго потом топтала ногами. Мужчина и женщина
вошли, разуваться не стали, словно нерусские. Да и назвались сразу, а не при
прощании, точно нерусские. Русские называют себя вообще очень неохотно, только
при крайней необходимости.
Пес лежал на диване. Мужчина встал в дверях комнаты. Елена
видела, как он покачал головой. Пес встретился с ним взглядом, слабо вильнул
хвостом и тут же отвернулся. Елена сразу ощутила враждебность.
— Вы знаете, — сказала она резко, — тут уже
всякие приходили!.. То хозяевами назывались, то друзьями хозяев… Даже
инструктора собачьи. Или собачиные?
— Собачачьи, — поправил мужчина, назвавшийся
Олегом. Он скупо улыбнулся. — А этот пес от вас уйти не захотел?.. Вы —
удивительная женщина!.. Эй, Мрак! Хватит прикидываться.
Последние слова были обращены к псу. Елена смотрела
непонимающими глазами. Сердце отчаянно заколотилось. Всего неделю тому мечтала
избавиться от пса, но сейчас, когда за ним явно пришли те, которые… которые в
самом деле могут увести, она ощутила, как в груди стало тоскливо и пусто.
Женщина подошла сзади, молча обняла Елену за плечи. Похоже,
она, наконец, выбрала, как себя вести. Выше ростом, сильнее, сама чувствовала,
насколько круче и увереннее в этой жизни. Елена позволила себя обнять,
прошептала жалко:
— И что теперь?
— Дорогая, — шепнула женщина, Юлия, как вспомнила
Елена. — Дорогая… ты будешь очень удивлена.
— Почему?
— Этот человек полон сюрпризов.
Елена сказала убито:
— Ничего меня больше не удивит. Разве что Лохмач
обернется могучим мужчиной, таким же черным и лохматым… Что вы все на меня так
смотрите?
На нее молча смотрели как Юлия, так и Олег, даже Лохмач поднял
голову с подушки и посмотрел не по-собачьи внимательным взглядом. Потом уронил
голову и закрыл глаза, прикидываясь, что спит.
— Да, Елена, — негромко произнес Олег. —
Похоже, вы женщина… с сюрпризами. Я начинаю понимать Мрака… Мрак, перестать
валять дурака! Какая бы ни была у тебя депрессия, упадок, как бы это ни
называли слюнтяи, но ты должен… ты должен!
Пес повернул голову на другую сторону и прикрыл глаза лапой.
Елена некстати подумала, что такой лапой можно перешибить хребет буйволу.
Юлия сказала:
— Олег… ты жесток. А если ему в самом деле так плохо?
— Не понимаю, — ответил Олег упрямо. — Если
плохо — выпей брому. Или что теперь взамен?.. Бегай трусцой, наконец!.. Напейся
как свинья. Но не лежать же как… как пес на диване, пользуясь добротой этой женщины,
что вычесывает тебя, купает, чешет, стрижет шерсть в ушах и в носу… Ну и что,
если у собак нет в носу? В другом месте есть. Он не имеет права ее так
использовать!
