— Какая жалость, — протянул он и снова посмотрел в меню.
— Может, тебе стоит питаться в «Розе и короне»?
— У них не кофе, а одно название. Но они хорошо служат другим целям: это не гостиница, а настоящий кладезь информации. Да и девушки там улыбаются куда чаще. — Он с нескрываемой иронией посмотрел на Джинни.
— Возможно, у них больше поводов для радости, — разозлилась Джинни. — Ты, кажется, забыл, что я только что потеряла человека, которого много лет любила, как отца.
— В отличие от меня, — сухо заметил он. — Большую часть моей жизни он был для меня просто именем. А когда все изменилось, я поначалу не принимал его.
— В то время как мы даже не подозревали о твоем существовании.
— И ты бы предпочла, чтобы так все и оставалось, правда?
— Я бы предпочла, чтобы мы оказались хоть как-то к этому подготовлены, — ответила она с непроницаемым выражением лица.
— И ты ненавидишь его за это?
— Нет! Конечно нет. — Она испуганно посмотрела на Андре. — Я просто не понимаю, как он смог сохранять свою тайну так долго.
— У всех нас есть свои скелеты в шкафу, — тихо сказал он. — Вещи, которые мы предпочли бы скрыть от окружающих. — Его взгляд задержался на полуоткрытых губах Джинни, и она почувствовала, как тепло разливается по ее телу и она не в состоянии это контролировать. — А что касается моею отца, — продолжил он, — возможно, он верил, что у него впереди много времени, чтобы рассказать о прошлом и поделиться планами на будущее. Кажется, это хороший урок для всех нас.
— Я здесь, чтобы работать, а не болтать, — поджала губы Джинни, по-прежнему ощущая себя не в своей тарелке. — Я принесу вам кофе, месье Дюшар.
— И себе тоже принеси. Мне нужно с тобой поговорить.
— Это против правил. Мы не сидим за одним столиком с клиентами.
— О-ля-ля. — Он насмешливо поднял брови. — Даже если клиент — член семьи?
— Мы с тобой не родственники. К счастью, — добавила она.
— Хоть в чем-то наши взгляды совпадают, — улыбнулся он. — А теперь нарушь, пожалуйста, правило, в существование которого я не верю, и выпей со мной кофе. При условии, что мы не выплеснем его в лицо друг другу.
Джинни пригвоздила его тяжелым взглядом и неохотно пошла к кофемашине, стоящей за прилавком. Она налила два черных кофе и мельком взглянула на себя в большое зеркало, висевшее на стене. Руки Джинни слегка дрожали, но она сумела поставить чашки на стол, не расплескав ни капли кофе.
— О чем ты хотел поговорить? — спросила она, присев на краешек стула.
— Давай начнем с твоего огромною желания приобрести этот бизнес.
— Откуда ты узнал? — Она резким движением поставила чашку на стол.
— Отец рассказал. — Он помолчал. — Пожалуйста, пойми, он не хотел разочаровать тебя, но он не поддерживал эту идею.
— Он так сказал? — Джинни нервно сглотнула. — Но почему?
— Он не хотел, чтобы ты становилась следующей мисс Финн. Он считал, что ты слишком молода, чтобы хоронить себя.
— Ну, это все равно не имеет значения. — Она прикусила нижнюю губу. — Бизнес продадут другому человеку.
— Тогда, возможно, тебе стоит начать новую жизнь в другом месте.
— Я еще не решила.
— Да, тебе есть о чем подумать. Но я советую тебе игнорировать бесплодные надежды матери на то, что она сможет обжаловать завещание отца. Этого не произойдет, даже если она наймет дюжину адвокатов вместо Харгривза.
— Вместо? — изумилась Джинни. — Я не понимаю.
— Они говорили по телефону сегодня утром. Твоя мать злилась, что он не предупредил ее о сдаче дома в аренду. Он объяснил, что не хотел вываливать на нее все дурные новости разом, а ждал подходящего случая. Но это не имело никакого значения. Она сказала, что в его услугах больше не нуждается.
— Уверена, она имела в виду совсем другое, — подавив стон отчаяния, проговорила она. — Я с ней поговорю.
— Думаю, уже слишком поздно. Она обвиняет его в том, что он слепо исполнял инструкции, не разобравшись в причинах.
— Ты, очевидно, не понимаешь, что сейчас чувствует моя мать, — вспылила Джинни, услышав в его голосе насмешку. — Она сбита с толку, ей больно: она чувствует себя преданной после одиннадцати лет счастливого брака.
— Значит, так ты это видишь? Настоящая идиллия. — Откровенная издевка в его голосе больно задела Джинни. — Палуба корабля, звездное небо, мужчина и женщина в объятиях друг друга, преодолевают прошлые трагедии, чтобы найти счастье вместе?
— А что не так? — ощетинилась Джинни. — Многие люди завязывают серьезные отношения в отпуске.
— А еще больше людей рассматривают это как мимолетное увлечение и никогда об этом не вспоминают по возвращении домой. Возможно, это как раз неглупо.
— Ты считаешь, именно так должна была сделать моя мать? — Она уставилась на Андре.
— Я не могу говорить за нее. А отец — мог.
— Это уже оскорбление.
— Это правда. — Он пожал плечами.
— Какое право ты имеешь судить нас — и ее, и меня? — Она вскочила на ноги. — Моя мать осталась вдовой с двумя маленькими детьми, почти без денег.
— Тем не менее она была совладелицей салона красоты и смогла позволить себе круиз по Средиземному морю, в который не взяла ни тебя, ни твою сестру.
Совладелица салона? О чем он говорит? Она была простой маникюршей!
Джинни решила сменить тактику:
— Ты говоришь так, будто мать бросила нас на улице! Мы остались с крестной и ее мужем в Фулхэме и замечательно провели время, а не скучали на корабле посреди открытого моря. А мама поехала в круиз, потому что она выиграла приз в Национальной лотерее. Не самый крупный, конечно, — поспешно добавила она, увидев, как удивленно взметнулись вверх его брови. — Но она смогла оплатить путевку. К тому же у мамы были тяжелые времена, и ей нужен был отдых.
— Несомненно, — сказал он бесцветным голосом. — А в конце круиза — какой неожиданный сюрприз — она заполучила нового богатого мужа!
— Да как ты смеешь? — Ее голос дрожал. — На что ты, черт возьми, намекаешь?
— Я ни на что не намекаю. Я озвучиваю факты. Ты ведь никогда не задумывалась, как это на самом деле произошло? Такой выгодный брак.
— Они встретились и полюбили друг друга. Вот и все. — Она обеими руками вцепилась в спинку стула так крепко, что заболели пальцы. — Значит, вот что ты пел Эндрю много лет? Настраивал его против собственной жены? Так вот, я не верю ни единому твоему слову!
— Демонстрация семейной преданности? — сурово спросил он. — Несколько запоздалая, надо признать. И я ничего не говорил отцу. Напротив, это были его собственные сомнения. Ты далеко не дура, Виржини, спроси себя — почему он так думал. — Он допил свой кофе и поднялся, бросив на стол несколько монет. — Но кофе у тебя отличный, — добавил он и вышел из кафе.
