— У вас нет ничего холодненького? — спросил хозяин моста.
— Мне кажется, или ты должен быть более злобным? — удивился Поэт.
— Так, то по понедельникам, — ответил Тролль.
— Гром и молния! — воскликнул Киса, ушедший за холодненьким, — Эти сволочи украли почти всю нашу провизию. Только дыни остались.
— Видишь колодец? Опусти их туда в мешке. Будут холодненькими, — сказал Тролль.
— Там есть вода?
— Нет, но на глубине прохладней. Вы не представляете до чего тяжело сидеть на этом мосту. В последнее время жара стала совсем ужасной.
— А зачем ты сидишь здесь?
— Мы с Маннелигом товарищи по несчастью. Мы оба, вроде как прокляты.
— Ты тоже ищешь огненных коней?
— Нет. Я сижу на мосту. Проклятье — штука серьёзная. Давным-давно, когда Тартар ещё был Линаларом, я был человеком. Я был большим и добрым. Хотел быть полезным и построил мост, чтобы люди могли переправляться через реку. И радовался, когда видел, что облегчил кому-то жизнь, а потом услышал голос во сне:
— Ты построил этот мост для людей, но разве они дали тебе что-то в замен? Разве они отблагодарили тебя? Это не справедливо. Бери плату за проезд по мосту, ведь ты трудился, чтобы построить его, а труд должен оплачиваться.
На следующий день я стал брать по медной монете с человека. Никто не возражал. Это было справедливо. И всё было бы хорошо, но через некоторое время плата стала казаться мне слишком маленькой. Одна серебряная монета — другое дело. Шло время, а жажда, завладевшая мной, становилась сильней, заставив брать по золотой монете. Построил ворота с обеих сторон и отпирал, только получив плату. А потом начались интересные времена. Войны и прочие радости. Однажды с юга пришло очень много людей. Денег у них не было. Учитель шёл первым. И в тот момент, я снова стал прежним Троллем, не порабощённым жаждой золота. Снова стал добрым и пропустил Учителя и всех, кто шёл с ним. Едва они скрылись в предгорьях, джинн снова овладел моим сердцем, и я стал раскаиваться, что пропустил столько народу, не взяв плату. На следующий день с юга опять пришли люди, и опять без золота. Они умоляли пропустить их, потому что за ними гнались всадники, но врата оставались запертыми. Беглецы не ушли, продолжали стоять перед воротами. Тогда я сказал, что они могут стоять сколько угодно. Я поклялся, что никто не пройдёт, не отдав мне золотую монету, даже если мне придётся сидеть на этом мосту вечно. И в этот момент с неба донёсся голос: «Да будет так». Всадники убили тех людей. Вот я и сижу. Говорят, придёт Мессия и освободит меня отпроклятья.
— Вон Мессия, — сказал Маннелиг, указывая на Алау-султана.
— Действительно! Дотронься до меня.
— Бесполезно. Я уже пробовал. Не помогает. Он не знает, как освободить нас от проклятья. Он идёт к Горе, чтобы убить Сурта. Думаю, это может решить наши проблемы.
Киса принёс охлаждённые дыни.
— Холодненькая, — пробормотал довольный Тролль.
— Господа, предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию. Как сказал Киса: «Эти сволочи украли почти всю нашу провизию». «Попали мы в беду», — подумал я, когда проснулся со связанными руками. Но беда, когда приходит одна, это ещё не беда. Побывали в плену и без еды остались. На одних дынях далеко не уедешь, — заявил Санджар.
— Мы должны продолжать путь, — ответил Алау-султан.
— Я вас умоляю, только не говорите, что будем идти к Горе, даже если придётся добираться вечно, или любой ценой.
— Почему?
— Потому, что в этот момент с небес раздастся голос, который скажет: «Да будет так». И мы заработаем проклятье. А проклятье — штука серьёзная.
— Хорошо не буду, — пообещал Мессия.
— Так с едой и водой то, что делать будем? Мы ж не дойдём до Горы, или не дойдём обратно. Желудок питает отвагу, а не отвага желудок. Кто здесь местный? Сколько туда добираться?
— Если ехать всю ночь и часть следующего дня, доберёмся до оазиса Тральфамадор. Там вы сможете поесть и попить, а оттуда, ещё день пути до Горы, — ответил Маннелиг.
— Тогда лучше поторопиться, пока пустыня не убила нас, — предложил Тимур.
Маннелиг достал двадцать шесть золотых монет и протянул их Троллю.
— Мог бы сделать скидку для нас, постоянных клиентов, и отряда Мессии.
Борьба с самим собой отразилась на лице Тролля.
— Прости, Маннелиг, не могу. Может быть, в другой раз.
— Да ладно, я же всё понимаю. Проклятье — штука серьёзная.
Путники попрощались с Троллем и, перейдя высохшую реку по мосту, отправились на юг.
Поэт засыпал, просыпался и снова засыпал. Он не смог бы сказать, сколько раз это повторялось. Отряд всю ночь шёл среди одинаковых дюн. Взобравшись на дюну покрупнее, Летучий Тартарец остановился. Небо на востоке уже становилось светлее.
— Добро пожаловать в Харлин, — сказал Маннелиг, когда Мессия и его спутники оказались рядом, — Это долина реки, которую когда-то называли Фэлнайф. А когда она стала приносить золото с гор, реку прозвали Фэлалар. А теперь никак не называют, ведь и называть то некому. Фенрир поглотил и царства, и царей с их подданными. Песком засыпаны тронные залы Харлина.
— Фенрир. Это тот гигантский белый песчаный червь, за которым гоняется Ахав? — спросил Поэт.
— Значит, вы видели Капитана. Да это тот самый червь. Они уже однажды встречались. Ахав ехал по пустыне на слоне, которого проглотил, внезапно появившийся Фенрир. Капитана отбросило в сторону. Это и спасло ему жизнь. Жгучая отчаянная ярость овладела Ахавом, когда он выбрался из песчаного вихря, среди растерзанных трупов его спутников. Тогда он выхватил нож и бросился на Червя. Фенрир, уходя на глубину, молниеносным движением оставил Капитана без ноги. Стоит ли удивляться, что им овладела безумная жажда мести? Но я думаю, не только за потерянную ногу хочет отомстить Ахав. Для него Фенрир — воплощение зла, отнимающего у нас тех, кто нам дорог, и то, что нам дорого, это вообще всё зло, существующее в мире. Червь для него — светлая неуловимая сила, всё поглощающая без пощады, ведомая лишь слепой злобой. Тебе никогда не казалось, что что-то с этим миром не так? Хотелось бы жить в земном раю, но вместо этого имеется в наличие лишь юдоль страданий и бедствий. А кто в этом виноват? Люди? Чаще всего люди, но не всегда. Так, кто тогда, когда не люди? Ты не знаешь. И страдаешь от этого. Ахав знает и может бороться.
— Не является ли Сурт для Алау-султана тем же, чем для Ахава Фенрир?
— Возможно.
— Но откуда он взялся, и кто такой?
— Откуда взялся? Одни легенды говорят, что он порождён Суртом, другие — что явился с луны. Одни называют его Фенрир. Другие Айлуир. Так звали Червя Алаухан и его войны, правда, они представляли его в образе белого волка. Смерть и забвенье приносит он, появляясь из недр пустыни. Величественный белый покров опускается на всё вокруг человека, долго странствовавшего под ослепляющим солнцем. Тот же покров приносит Белый Червь. Повелителем песков зовут его. В пустыне кажется, что он таится под каждой дюной. Его считают не только вездесущим, но и бессмертным, поскольку бессмертие — это всего лишь вездесущность во времени.
