Глава XV
На службе союзу. — Кентуккийская кампания
Сразу же по прибытии домой я сразу же собирался записаться в федеральную армию, стать под старый, усыпанный звездами флаг, но отложил решение этого вопроса из-за болезни моего брата, но спустя несколько дней после его смерти я отправился в Портсмут, чтобы присоединиться к личной гвардии Фремонта, но в конечном итоге оказался в 4-м кавалерийском полку штата Огайо, коим командовал полковник Джон Кеннетт. К присяге я был приведен лейтенантом С. К. Уильямсом, а потом еще раз — при зачислении в 4-й кавалерийский — капитаном О. П. Роби, из роты «А», в Цинциннати, а 16-го сентября 1861-го года оказался в Кэмп-Гарли, обучаясь тонкостям искусства верховой езды под руководством сержанта Чарльза Д. Генри, из роты «А».
Мы оседлали лошадей буквально сразу же после того, как я приехал в лагерь, и после нескольких недель занятий по тактике и обычных в таком деле лихих солдатских рейдов по ближайшим окрестностям мы перешли Кэмп-Деннисон, а 20-го ноября мы, наконец, приступили к настоящей службе. В Кэмп-Деннисоне мы побыли до конца зимы и первых дней весны, затем нам приказали двигаться в Кентукки. Бездеятельная лагерная жизнь очень утомила меня, я с восторгом встретил этот приказ, равно, как и другие парни, которые, как и я, были такими же по жизни непоседами.
Я не помню, когда мы покинули Огайо, но сперва мы отправились в Луисвилл, в Кэмп-Кеннет, что недалеко от Джефферсонвилля, а чуть позже вышли на топкие и грязные берега речушки Бэкон-Крик. Эта славная своей историей речка получила свое название в память о делах, происходивших тут, когда к ней пришли первые охотники — многие из них, расположившись на ее берегах, коптили медвежье мясо. Об этом я узнал от «самого старого жителя», а, учитывая тогдашние житейские обстоятельства и обычаи первопроходцев, я не сомневаюсь в правдивости его слов.
В то время нами командовал генерала О. М. Митчелл, и, вряд ли мне стоит здесь упоминать о том, что подчиненные такого энергичного командира, никогда не сидят сложа руки. Мы тщательно изучили всю окружавшую нас местность, но с врагом, желавшим дать нам бой, не встречались ни разу, а значит, в Кентукки у нас не состоялось ни одной битвы. Будучи в рейде вдоль Грин-Ривер, все мы все очень страдали от холода и отсутствия какого-либо укрытия, но мятежники не желали связываться с нами и уходили — возможно, они поступали совершенно правильно.
От Бэкон-Крик мы пошли к Боулинг-Грин, генерал Митчелл, со свойственной ему стремительностью, очень спешил, чтобы не отставать от убегающего врага, и благодаря его энергии, а также прекрасной организации армии, те препятствия, что с таким трудом возвели на дорогах мятежники, никак не могли помешать его движению. В его распоряжении имелся полк, состоявший из пионеров Мичигана — лучших рабочих, которых я когда-либо видел, — они — с невероятной скоростью — очистили его путь к успеху.
Армия шла к Боулинг-Грин, в то же время мой небольшой отряд занимался разведкой берегов Грин-Ривер — капитан Роби и я галопом проскакали от Мамфордсвилля до Боулинг-Грин — полных 34 мили. Примерно в миле от Мамфордсвилля у железной дороги мы нашли труп юного солдата из старого полка генерала Силла, он умер в ближайшей к тому месту госпитале, а потом госпитальный распорядитель поручил троим другим больным доставить тело в Мамфордсвилль, но по дороге они скончались. Шедший в том направлении поезд, отказался взять их тела, и пока я присматривал за ними, он вернулся, а после того, как он остановился, я поговорил с кондуктором — тот наотрез отказался взять тела, заявив, что с него и живых достаточно. Я рассердился и вытащил свой револьвер, который очень убедил его в моей решимости, после чего он помог погрузить трупы в вагон. Тем не менее, он угрожал пожаловаться на меня за то, что он остановил поезд, но тут подоспел капитан Роби и парень счел за лучшее заткнуться. Полагаю, он доставил тела в Мамфордсвилль, хотя он был вполне способен и выкинуть их по дороге. Юноша был еще совсем мальчиком — лет 16-ти, и, глядя на него, а также на измученные лица других солдат, не выдержало бы даже самое каменное сердце.
В Боулинг-Грин мы прибыли как раз тогда, когда капитан Лумис из батареи Колдуотера, штат Мичиган, обстреливал «джонни». В тот момент, когда я выехал на берег, я заметил вдалеке генерала Митчелла — он махал шляпой, призывая добровольцев — тогда я не знал, зачем, — но я пошел вперед и узнал, что для того, чтобы перебросить через Биг Баррен-Ривер понтонный мост, через нее нужно было протянуть канат. Сержант Фрэнк Роби, еще один солдат и я сколотили из досок небольшой плот, уложили на нем бухту каната, а затем поплыли через реку, постепенно отпуская канат. Этот плот был очень мал и хрупок, он сильно раскачивался — то вверх, то вниз, так что часто вода заливала наши ноги до самых коленей, а если учесть еще быстрое течение, читателю нетрудно представить себе, какой опасной был наш рейс, не говоря уже о летевших с противоположного берега пулях мятежников — около двадцати из них были адресованы нам, пока мы занимались этим делом, но, к счастью, ни одна из них цели не достигла. А потом, огонь наших стрелков вскоре вообще заставил мятежников покинуть свои позиции.
Капитан Лумис сбил трубу с их паровоза именно в тот момент, когда набитый солдатами-мятежниками поезд, отправлялся, и им едва удалось спастись — буквально через мгновение мы вошли в город.
В конце концов, при поддержке пехоты, мы, наконец, установили канат, и с помощью лейтенанта Шумейкера из 4-го кавалерийского и капитана Йейтса из инженерного, начали укладывать понтоны. Еще немного, и мост был бы готов, но в этот момент, подъехавший к нам генерал Митчелл, сказал нам, что теперь мы можем отдыхать, так как двумя милями ниже по течению наши люди обнаружили паром, на котором можно было переправить сразу 200 человек, что вполне его устраивало.
Некоторые подразделения 19-го Иллинойского и 18-го Огайского пехотного, самым скорым шагом немедленно отправились к парому и пересекли реку, а затем, будучи уже на том берегу, таким же скорым шагом отправились в город, чтобы с тыла ударить по мятежникам, они — всего около 500 человек, — упорно старались уничтожить город.
В первую ночь после нашего прибытия в Боулинг-Грин, желая уничтожить наших лошадей, они подожгли конюшни, но благодаря Провидению, ветер внезапно изменил свое направление, и пламя не дошло до них. Если бы у них получилось, все лошади наверняка сгорели бы, так как вовремя мы их вывести не успели. В руины превратились семь больших кирпичных зданий, а еще несколько — между конюшнями и главной площадью — погибли в огне. Они вспыхнули первыми, и поджигатели были полностью уверены, что пламя достигнет конюшен и уничтожит как лошадей, так и склад военной амуниции, но изменивший свой маршрут ветер сорвал их планы.
Прямо с утра наши кавалеристы, бурей промчавшись по всей округе, захватили множество мятежников, которые разрушив и разграбив немало домов, теперь пытались спастись бегством. Это было очень легко осуществить на фоне той паники и суматохи, которая последовала вслед за падением Боулинг-Грин — люди искренне верили, что «северные вандалы» способны на самое тяжкое злодеяние. Но после прибытия кавалерии граждане сразу же поняли, что это не так и немедленно начали сообщать нам, где прячутся мятежники.
