Глава XXXVII
Еще несколько слов о себе. — Заключение
Невероятные трудности, с которыми мне пришлось столкнуться во время моей особой — не имеющей ничего общего с обычной солдатской — службы, а также ужасные испытания, которые мне пришлось пережить за время двукратного заключения в мятежнических живодернях, что вполне естественно, очень сильно подорвали мое здоровье, хотя, к моему счастью, все мои недомогания оказались преодолимыми и после нескольких проведенных дома месяцев я вновь обрел силы еще раз ответить на призыв моей страны и вновь послужить ей, если возникнет такая необходимость — впрочем, я очень надеюсь, что этого никогда более не случится. Что же до мятежа — оно закончилось капитуляцией Ли — и проблема сецессии была решена. Отныне никто не сможет вот так запросто благодаря разделению страны обрести власть и чин, никто не осмелится поднять руку против этого правительства — истинного и решительного борца за свободу.
Союз независимых Штатов будет вечным — и в тот день, когда остановится время, последние лучи заходящего солнца озарят нашу единую и способную одолеть весь род человеческий нацию — погибнуть которой, суждено только по воле Небес. Недовольным придется смириться с этим. Вожди патриотов постановили: измене — смерть! — и патриоты готовы вновь реализовать это решение, так же, как они — заплатив за это чудовищную цену — уже один раз сделали это.
Я всегда старался добросовестно исполнять свой долг и никогда не уклонюсь от встречи ни с кем, кто заявит о себе, как о враге моей страны. Я стал разведчиком — потому что это было свойственно моей натуре и еще потому, что кроме удовольствия от исполнения этих обязанностей я еще был свободен в принятии собственных решений и имел право действовать по своему усмотрению. Армейская жизнь не для меня — слишком много дисциплины, слишком мало свободы, и несмотря на то, что будучи разведчиком я очень часто погибал от холода, голодал и рисковал жизнью, я с большим удовольствием нес свою службу. Чем рискованнее было мое задание, тем больше было мое стремление к его успешному выполнению.
Я очень щедро был вознагражден. Я завоевал доверие офицеров и уважение товарищей — все, к чему я стремился, я получил, хотя и не без исключений. Суть первого из них состоит в том, что генерал Грант заплатил мне 100 долларов за то, что я преодолел Маскл-Шолс, а второго — когда при отбытии из армии — 21-го марта — генерал Шерман дал мне столько же за мое путешествие по Кейп-Фер-Ривер до Уилмингтона.
Вполне возможно, что во многое из того, о чем я рассказал, трудно поверить — некоторые могут даже подумать, что я все это просто выдумал, но те, кто занимался разведкой, неважно, будь они офицеры или солдаты, вряд ли усомнятся в моей правдивости, поскольку всякому, кто воевал, довелось стать участником каких-либо приключений, и несмотря на то, что на чью-то долю их выпало больше, на чью-то меньше, они — эти приключения — в равной степени были как невероятны, так и романтичны.
Я не тщеславен и не стремлюсь нарочито выставлять напоказ перед всем миром некие похвальбы, которыми очень многие вознаградили меня, но во имя правды и на благо тех, кто лично не знаком со мной, я напоследок хочу привести еще несколько документов касающихся моей военной карьеры:
«Главный штаб 4-го Огайского Волонтерского кавалерийского полка,
Пейнт Рок, Алабама, 3-е декабря, 1863 г.
Его Превосходительству Дэвиду Тоду, губернатору штата Огайо:
Со всем уважением, имею честь рекомендовать Вам для повышения по службе капрала Джеймса Пайка из 4-го Огайского кавалерийского, состоящего в этом полку с сентября 1861 года. Благодаря ревностному отношению к своим обязанностям и достойным поведением при выполнении различных заданий он как никто другой достоин повышения. Кроме того, время от времени занимаясь также и шпионажем, он добыл немало очень ценной и очень нужной нашему Правительству информации.
С уважением,
О. П. РОБИ, подполковник, 4-й О. В. К».
«ГЛАВНЫЙ ШТАБ 2-Й КАВАЛЕРИЙСКОЙ ДИВИЗИИ,
ХАНТСВИЛЛ, АЛАБАМА, 4-Е ДЕКАБРЯ 1863 Г.
Капрала Пайка хорошо знает почти каждый командир этой дивизии — за те бесценные услуги, которые он оказал в качестве разведчика и шпиона. Он пробыл со мной около двух месяцев, порой выполняя очень опасные задания. Я всегда считал умным, энергичным и усердным, а еще — человеком высокой чести, обладающим всеми качествами прекрасного офицера. Надеюсь, что если губернатор согласен со мной, его повышение состоится — как легкое признание прошлых услуг капрала.
ДЖОРДЖ КРУК, бригадный генерал, командир дивизии».
«ГЛАВНЫЙ ШТАБ, КАМБЕРЛЕНД,
ЧАТТАНУГА, 15-Е ФЕВРАЛЯ 1864 Г.
С уважением пересылаю и рекомендую. Я давно знаю капрала Пайка как энергичного, талантливого и добросовестного человека и считаю, что он станет хорошим офицером.
ДЖОРДЖ Г. ТОМАС, генерал-майор».
«ГЛАВНЫЙ ПОЛЕВОЙ ШТАБ АРМИИ,
НЭШВИЛЛ, ТЕННЕССИ, 14-Е МАРТА 1864 Г…
Всецело и полностью согласен с рекомендацией генерала Томаса. Капрал Пайк зарекомендовал себя храбрым и энергичным, и я считаю, что он станет очень эффективным офицером.
У. С. ГРАНТ, генерал-лейтенант».
Генерал Шерман — человек весьма немногословный и практически не терпящий ничьих советов — особенно в военных делах — в присущем ему лаконичной и всеобъемлющем стиле отозвался обо мне так:
«Повышения достоин.
У. Т. ШЕРМАН,
Генерал-майор.
8-е марта 1865 г».
Я участвовал в этой страшной, целых четыре года подряд бушевавшей войне без всяких предрассудков или предубеждений какой-либо стороны. Я сражался не с южанами — я убивал мятежников. Я ненавидел Сецессию, но в любой момент был готов защитить любого верного Правительству человека Юга. Я не искал войны, так вышло потому, что некие убежденные отказались подчиняться разуму. Сецессионисты втянули в эту войну всю страну, и мне пришлось выбирать, кого мне следует поддержать. В каждом конфликте есть правые и неправые, и когда началась война, я выбрал правых. Заняв свое место в строю, я твердо решил никогда не отступать и сражаться до тех пор, пока великое зло, от которого так страдала страна, не будет искоренено полностью, и если эта работа по освобождению каждого фута моей родины еще не завершена, я готов снова взять в руки оружие и продолжить борьбу.
Тот, кто вступил в войну, неизбежно должен пожертвовать милосердием и гуманностью и вложить в нее все свои силы и энергию. Чем кровавее конфликт, тем короче будет он и тем скорее настанет благословенный мир. Чем больше павших на полях сражений, тем меньше жертв лагерной жизни — праздность и бездействие намного губительнее для армии, чем одна мощная и решительная кампания.
И теперь, пребывая в надежде, что наша страна пережила свой последнее великое испытание, что вечный мир и вечное процветание отныне навсегда станут верными спутниками наших людей и что отныне разум, а не безумие, станет судьей в решении всех противоречий, я желаю Вам, любезный мой читатель, всего самого хорошего!
