Почему японки не особо стремятся работать?
Объяснение первое, антропологам понравится, – конфуцианская мораль в духе: «У каждого должно быть свое место». Показательно, что именно Япония и Южная Корея, страны с сильной конфуцианской традицией, отличились в этом зачете. Старые привычки практически неубиваемы: даже Северная Корея выделялась на фоне соцлагеря тем, что ее эмансипация женщин и прочая Роза Люксембург обошли стороной…
Объяснение второе, понравится экономистам: особенности японского рынка труда. В Японии по-прежнему живет и здравствует система пожизненного найма. Японский работодатель принимает выпускника университета на работу в качестве бесполезного балласта, сам находит ему применение, обучает его всему, что знает сам. Кстати, уволить работника на бессрочном трудовом контракте в Японии чуть сложнее, чем взобраться на гору Фудзи верхом на улитке в зимнюю вьюгу. Подобные инвестиции в персонал и связанные с этим риски требуют одного: безграничной лояльности персонала. Ведь если через пару лет обученный балласт начнет слишком много о себе воображать и найдет новую работу, все усилия пойдут прахом. Поэтому на перебежчиков в Японии смотрят очень косо: потеря работы или смена места работы – это социальное и экономическое самоубийство.
И вот женщины в эту схему ну никак не вписываются, потому что они имеют свойство выходить замуж и рожать детей. Плохо тут и первое и второе. Выйдя замуж, японка может решить, что поработала достаточно и теперь можно пожить за счет супруга, благо он и зарабатывает на 29 % больше минус заначка. А беременность – это временная потеря трудоспособности, а за ней воспитание ребенка, и эти дыры надо чем-то затыкать. Получается замкнутый круг: работодатель исходит из того, что женщина однажды с работы уйдет, и потому не ставит ее на ответственные должности, не прилагает усилий к ее профессиональному росту и платит ей по минимуму. Женщина, видя это, охотно уходит с работы при первой же возможности.
И, наконец, объяснение третье, понравится социологам: парадоксально, но в Японии плохо развита инфраструктура воспитания детей. Из всех крупных японских городов только Иокогама избавилась от очередей в детские сады. И только потому, что мэр Иокогамы Фумико Хаяси (женщина, разумеется) четыре года назад решила, что больше это безобразие терпеть нельзя, и включила административный форсаж. На 2013 год на очереди в детские сады в Японии стояли примерно 25 тысяч детей. Цифра на первый взгляд небольшая, но тут надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, в силу указанных выше причин значительная часть японок после декрета на работу не возвращается и воспитывает детей самостоятельно. Во-вторых, очередь движется так медленно, что вставать в нее надо еще до зачатия, авось годам к семи примут в ясли. Так что не все в нее встают. А Иокогама не резиновая.
Максим Крылов, «Раздвоение японки. Родина хочет, чтобы она больше работала и больше рожала»
* * *
Неудивительно, что в силу всех перечисленных причин, японки, делающие карьеру, все чаще предпочитают оставаться одинокими. Это позволяет им стать в глазах работодателей как бы аналогом мужчины: если у женщины нет ни мужа, ни детей, она никуда не уйдет, и ее единственная семья – корпорация, где она работает. А значит, ее можно продвигать по служебной лестнице.
Способствуют этому и сильные расхождения во взглядах на брак мужчин и женщин. Если женщины, нацеленные на брак, стремятся выйти замуж по любви, то мужчины по-прежнему довольно часто склоняются к традиционным договорным бракам, когда все решают родители, а от молодых требуется только познакомиться и пожениться. Эта традиция постепенно уходит в прошлое, но довольно медленно. Так в 50‑е годы договорными были 75 % браков, а в 90‑е – около 17 %. Хотя, сказать по правде, не все так ужасно, как может показаться человеку, воспитанному в европейских традициях. Японцы настолько заняты на работе, что часто для них единственный способ познакомиться с хорошей девушкой – это дождаться, пока ее найдут и приведут родители. Так что большинство договорных браков заключаются по взаимному согласию и оказываются вполне крепкими.
Куда более серьезная проблема чем традиции заключения брака, это традиции жизни в браке. Социолог Кумата, исследовавший этот вопрос, писал, что очень многие японские мужчины по-прежнему придерживаются традиционных взглядов на женщину, а попросту говоря, рассматривают жен как замену своим матерям и считают, что жена может быть только домохозяйкой.
Перечисленные Максимом Крыловым проблемы хорошо видят и в самой Японии. Видят там и то, что в условиях низкой рождаемости и нехватки кадров есть только два пути – либо увеличение числа трудовых мигрантов (чего в Японии изо всех сил пытаются избежать), либо комплекс мер по привлечению на работу женщин. Второй путь сложнее, поскольку для этого приходится ломать многие устоявшиеся традиции, но тем не менее власти на всех уровнях предпринимают активные шаги в эту сторону. Прежде всего экономические, ведь чтобы заставить женщин выйти на работу, в первую очередь надо сделать так, чтобы им было невыгодно сидеть дома. Для этого перекраиваются системы страхования, налогообложения и социальной помощи.
Но все равно дело движется не особо быстро. Во-первых, потому что разница в зарплатах между мужчинами и женщинами никуда не исчезла, а во-вторых, все-таки преодолеть вековые традиции довольно сложно. Конечно, теперь уже мало кто будет косо смотреть на молодую мать, вышедшую на работу через год после родов. Но все же большая часть работающих женщин – это по-прежнему так называемые «офисные леди», как именуют работающих девушек, получивших образование, но еще не вышедших замуж. По идущей с XIX века традиции, это лишь временный этап жизни перед замужеством, во время которого девушка зарабатывает на приданое и ищет жениха. Это приемлемый и даже уважаемый путь, если он ведет к главной цели женщины, а эта цель в традиционном представлении может быть только одна – стать «хорошей женой и умной матерью». Такое вот противоречие, с которым не так-то легко справиться.
Групповое воспитание и метод вразумления
Большинство этнокультурных и психологических особенностей японского обучения и воспитания своими корнями уходят в психологию японской крестьянской общины, основным занятием которой было выращивание риса, требующее максимального сотрудничества всех ее членов. В те времена для большинства японцев уживчивость и трудолюбие были важнее личной силы, ловкости и храбрости, ценившихся в тех странах, где большую роль играла охота.
Кодекс группового поведения в общине складывался веками и в первую очередь был призван обеспечить ее коллективное выживание. Поэтому главной целью воспитания детей было научить их уживаться с другими людьми. Сотрудничество, а не индивидуализм, стояло на первом месте, члены группы защищались и поддерживались всей группой, а следовательно самонадеянность и отстаивание своих притязаний рассматривались как неповиновение.
Подобный подход сильно отличается от западного типа воспитания, особенно от американского, уделяющего больше времени воспитанию индивидуальности, креативности и уверенности в своих силах. И хотя со временем он в чем-то менялся, его основные черты остаются доминирующими в Японии и по сей день. Из этого подхода вытекает и довольно своеобразная методика воспитания.
