Впрочем, выбора не оставалось.
– Вон он, сволочь! – закричали сзади. Ускользавшего Рахима схватили за ногу, но каблуком второй он крепко заехал кому-то в физиономию.
Пострадавший заорал и в отместку швырнул вслед Рахиму еще один вышибной заряд.
«Ну вот, отсчет пошел…» – уныло подумал полковник, стараясь не загадывать, чем это кончится.
Страшные секунды, казалось, растянулись в часы, но и они все же закончились – и чудовищная сила швырнула Рахима вперед. Она протащила полковника через горловину, которую он никогда бы не преодолел самостоятельно, а потом отпустила, позволив несчастному самостоятельно лететь вниз, ударяясь о бесчисленные стенки и перегородки.
Рахим стонал, охал, выкрикивал короткие ругательства и даже не догадывался, что попал в заброшенный механизм-веялку, оставшийся с тех времен, когда это здание было элеватором. Глаза и рот забивала перегнившая зерновая труха, верещали задавленные крысы, и падение, казалось, не закончится никогда.
Последние несколько метров Рахим преодолел с относительным комфортом, а затем вышиб головой проржавевшую заслонку и вылетел на середину проезжей части улицы.
В облаках пыли, трухи и чешуек серебристой краски он шлепнулся на потрескавшийся асфальт, и летевшие с ним вместе крысы с шипением разбежались в разные стороны, напугав нескольких прохожих и автомобилиста. Последний не справился с управлением и врезался в мачту городского освещения.
Какая-то женщина стала звать полицию, а шедший с бабушкой мальчик указал на Рахима пальцем и крикнул:
– Это же Ботлинк – повелитель крыс! А ты, бабушка, говорила, что Ботлинк бывает только в сказке!
Рахиму ничего не оставалось, как вскочить на ноги и похромать в ближайший переулок. Попетляв между припаркованными автомобилями и баками с мусором, он ввалился в какой-то подъезд и, забившись под лестницу, начал проводить ревизию своего состояния.
Все его тело было покрыто синяками и ссадинами, однако никаких серьезных травм он не получил, если не считать пореза на предплечье.
Отдохнув еще немного, Рахим поднялся, отряхнулся и осторожно высунулся на улицу.
Мирная картина гуляющих старушек и писающих на столбы собачек успокоила полковника, и он осторожно двинулся в сторону центра, определив направление по шпилям ухоженных и блестящих небоскребов финансового сити.
События последних часов заставили Рахима изменить свои планы. Больше он не собирался искать бюро секретных служб и бы и рад сдаться в первом же полицейском участке.
54
Полицейский капрал Пролпинек сидел за стойкой дежурного отделения и сосредоточенно смотрел на дверь. Его дежурство подходило к концу, а день сегодня выдался на редкость трудным.
Сначала драка резервистов у фонтана на центральной площади, затем кража ручного павиана из квартиры члена Военного совета Урайи и наконец нашествие бездомных бродяг. Они совершали марш от самого Ист-Ловетерра, и повсюду, где проходили, городские полицейские имели много проблем. Обычного нищего можно было вывезти на свалку да и пристрелить втихую, но только не этих – в кармане у каждого было удостоверение ветерана и застрелить такого без суда было невозможно.
С одной стороны, капрал их прекрасно понимал. Он и сам провалялся по госпиталям почти полгода, пока наконец научился заново ходить на своих двоих и не орать по ночам, когда снилось, будто в его окоп попала зажигательная ракета.
Ох уж эта ракета! Несмотря на все старания доктора Шпайндера, капрал до сих пор клал рядом с кроватью мокрое полотенце. Эта предосторожность позволяла ему быть готовым к ночной атаке и чувствовать хоть какую-то защиту. Там, во сне – в лесу у деревеньки Картхаус, Проллинек вспоминал о приготовленном полотенце, и тогда ракета пролетала над его окопом и попадала в окоп второй линии, которую держала другая рота.
Из оружейной комнаты вышел Спайк Лоум. Он попросил у капрала закурить. В отличие от других чистокровных урайцев Спайк не был задницей и давал в долг. Еще он не рвался стать офицером, и это тоже нравилось простым парням из патрульной службы, серолицые собратья Спайка сторонились янычар, но только не он.
– Как у нас с пушками? – спросил капрал, чтобы не думать о ночных кошмарах.
– Капитан перегнул палку, – развел руками Спайк. – Мы можем выдержать целую войну и еще останется.
– Наверное, ему очень нужно место старика Дьюка, ведь того переводят в управление, – предположил капрал и зевнул.
– Скорее всего, иначе чего бы он так забеспокоился?
С улицы послышались возбужденные голоса – небольшой отряд пришлых оборванцев проследовал мимо участка, выкрикивая оскорбления по адресу полицейских.
– Ох, не просто так они здесь ошиваются. – Спайк покачал головой и, отойдя от стойки, закурил, тем самым нарушая правила.
Открылась входная дверь, и в дежурку вошел патрульный Коут.
– Видели этих уродов? – спросил он, кладя на стойку свою дубинку.
– Видели, – кивнул Проллинек и посмотрел на настенные часы. До окончания его смены оставалось меньше двух часов.
– На третий круг заходят, думаю, сейчас прорываться будут…
– Почему думаешь, сейчас? – поинтересовался Спайк.
– На соседний участок нападали после третьего захода…
– Да ладно вам, ребята, какое это нападение. Они поорут, а мы им по башке дубинками – вот и все нападение, – возразил Проллинек.
В этот момент на улице снова послышались голоса, затем дверь распахнулась, и на пороге появились трое оборванцев. Они были худые и грязные, выражение их лиц говорило, что по-доброму договариваться они не намерены.
– Мы требуем встречи с мэром города! – воскликнул самый худой. Он напомнил капралу его фронтового друга Чипа, вместе с которым попал под зажигательную ракету. Чип тоже выкарабкался, хотя пострадал сильнее Проллинека.
Так же, как и Проллинек, Чип не мог спать, потому что во сне снова горел заживо. Каково слышать каждую ночь, как трещит от горючки твоя собственная шкура?
С ним тоже работал доктор Шпайндер. Он постоянно твердил, что опасность уже позади и остается лишь изгнать засевший в голове страх.
«Я погружу вас в глубокий гипнотический сон, и вы сможете пережить эту ситуацию еще раз, – уверял доктор. – После подобного путешествия ваши проблемы исчезнут. Это подтверждено моей многолетней практикой».
Проллинек тогда отказался. У него было такое ощущение, что он может не вернуться обратно. Он не сумел бы объяснить причину своих страхов, просто боялся, и все.
Чипу терять было нечего. «Я не сплю уже почти год, и если этот фокус мне не поможет – я прыгну с моста», – сказал он тогда, и доктор Шпайндер очень обрадовался. Он любил свою работу.
С трудом откинув воспоминания, капрал вернулся к тому, что происходило в участке.
