Восьмого декабря Энвер-паша сошел с корабля в порту Трабзон в сопровождении своих ближайших немецких советников — полковника Пауля Бронзарта фон Шеллендорфа и майора Отто фон Фельдмана. Далее они продолжили свой путь до штаб-квартиры Третьей османской армии в Эрзуруме по суше. Многие в верховном командовании выказывали недовольство тем, что немцы имеют слишком большое влияние на их военного министра. И действительно, общая концепция смелого плана Энвера по разгрому русской Кавказской армии появилась на свет не без участия германских советников.
В конце августа 1914 года немецкие войска провели чрезвычайно успешную операцию против русских в Танненберге в Восточной Пруссии. Ведя интенсивные бои с российской армией на основном направлении, немцы отправили пехоту и артиллерию автомобильным и железнодорожным транспортом, чтобы обойти позиции русских с левого фланга. Им удалось отрезать линии связи и снабжения и взять российские войска в окружение. Когда русские осознали, в сколь опасном положении они оказались, было уже слишком поздно. Немцы разгромили 2-ю армию генерала Самсонова. Около 30 000 человек были убиты, 92 000 попали в плен, и это стало самой крупной победой Германии в Первой мировой войне. Энвер решил применить немецкую тактику и привести османскую армию к аналогичному триумфу над русскими на Кавказе
[161].
Будучи человеком горячим, Энвер сделал карьеру благодаря смелым, рискованным инициативам. Он был одним из лидеров Младотурецкой революции 1908 года, архитектором священной войны в Ливии в 1911 году, в 1913 году возглавил налет на Блистательную Порту и под дулом пистолета заставил премьер-министра уйти в отставку, а также стал «освободителем Эдирне» во время Второй Балканской войны. Энвер верил в преимущество решительных действий и не сомневался в собственных суждениях и способностях. Он был уверен, что сможет привести османскую армию к победе над русскими и эта победа даст туркам впоследствии большое преимущество. Османы не только вернут себе территории, утраченные в 1878 году, но и заставят Россию отказаться от всех притязаний на османские земли — особенно на проливы и Стамбул, и, как предположил Энвер в разговоре с Лиманом фон Сандерсом, эта блестящая победа на поле боя может привести к подъему исламского движения по всей Центральной Азии и тем самым открыть османам путь в Афганистан и Индию.
Однако османские командиры на местах сомневались в том, что план сражения, сработавший в европейском Танненберге в разгар лета, может быть так же успешно реализован в Понтийских горах в зимнее время. Немцы вели боевые действия вблизи баз снабжения и использовали для переброски крупных группировок войск и военной техники автомобильные и железные дороги, что позволило им быстро окружить русские войска. Грунтовые дороги и тропы в покрытых лесом горах Восточной Анатолии были практически непроходимы для колесного транспорта, тем более в зимний период. В горах высотой более 3000 метров, где температура зимой опускалась ниже –20 °C, а глубина снега доходила до полутора метров, могли выжить только солдаты, имеющие специальную подготовку и снаряжение. Возможность ведения успешных боевых действий в таких неблагоприятных условиях казалась более чем сомнительной. Тем не менее даже самые скептически настроенные османские офицеры верили в невероятную удачливость Энвера и считали, что он может одержать победу вопреки всему
[162].
В течение лета 1914 года Энвер консолидировал османские силы в Кавказском регионе Восточной Анатолии под крылом Третьей армии со штаб-квартирой в Эрзуруме. В сентябре 9-й корпус был передислоцирован со своей базы в Ване в Эрзурум, где уже находился 11-й корпус, а в октябре сюда же тайно переправился из Эрзинджана 10-й корпус. Третья османская армия была приведена в боевую готовность. В декабре 1914 года, когда Энвер прибыл в Эрзурум, общая ее численность составляла около 150 000 человек (включая нерегулярные части курдской конницы и другие вспомогательные войска). Таким образом, в распоряжении османов имелось примерно 100 000 человек, которых можно было использовать для нападения на русских, тогда как остальные должны были остаться в резерве, чтобы обеспечить защиту Эрзурума и кавказской границы от озера Ван до Черного моря — почти 500 км
[163].
Командующий Третьей османской армией Хасан Иззет-паша, опытный военный, изучив план Энвера, высказал ряд здравых соображений. Он заявил, что для зимней кампании его людям требуется соответствующее снаряжение, в том числе теплая одежда и обувь, достаточное количество провианта и боеприпасов. Однако Энвер воспринял эти логистические соображения как тактику затягивания со стороны чрезмерно осторожного командира. Гораздо больше он доверял амбициозному офицеру по имени Хафыз Хаккы-бей, написавшему Энверу тайное письмо, в котором сообщалось, что он провел рекогносцировку дорог и перевалов и убежден, что они пригодны для прохода пехоты с горными пушками (легкими орудиями, перевозившимися на мулах) в зимний период. «Наши командиры не поддерживают идею зимней кампании, потому что им не хватает мужества и стойкости, — написал он в письме Энверу. — Но я бы с готовностью взялся выполнить эту задачу, имей я надлежащие полномочия»
[164].
Когда Энвер прибыл в Эрзурум, чтобы начать военную операцию, Хасан Иззет-паша подал прошение об отставке с поста командующего Третьей армией. Он был твердо убежден, что в отсутствие адекватного снаряжения для солдат кампания обречена на провал. Учитывая его великолепное знание местности и военный опыт, уход Иззет-паши стал огромной потерей для османской армии в регионе. Однако Энвер не доверял генералу, поэтому охотно принял его отставку и 19 декабря взял личное командование над Третьей армией. Честолюбивый Хафыз Хаккы-бей был назначен командующим 10-м корпусом. Таким образом к 22 декабря, тому дню, когда Энвер отдал роковой приказ о начале наступления на позиции русских в Сарыкамыше, османской армией командовали офицеры, почти не имевшие опыта ведения масштабных военных кампаний и плохо знавшие ту полную опасностей местность, где им предстояло сражаться.
Когда в Восточной Анатолии началась военная кампания, часть армян, оказавшихся на линии фронта, была на стороне Российской империи, а часть — на стороне османов. В 1878 году значительная часть армянского населения, проживавшего в трех провинциях — Карс, Ардаган и Батуми, перешла в российское подданство. Хотя царское правительство оказалось ничуть не более уступчивым в отношении армянских сепаратистских устремлений, чем османы, Санкт-Петербург апеллировал к общей христианской вере (несмотря на глубокие доктринальные расхождения между русской и армянской церковью) в попытке поднять армян на борьбу с турками-мусульманами.
